Брентин встает и, потянувшись, осторожно сходит с повозки, едва не потеряв равновесия. Глядя на него, Слоун думает о том, насколько, словно наждаком, ободрала его планета, превратив из длинной непокорной ветви в жалкую щепку.
Хотя Слоун уже несколько месяцев не видела себя в зеркале, она полагает, что и сама выглядит не лучше. Она понимает, что ничто уже не будет так, как прежде. Она никогда не вернет себе Империю. У нее никогда не будет собственного корабля. «Я умру на этой планете», — думает она. Теперь эта мысль, будто непреложная истина, засела у нее в голове. Стала частью ее самой.
— Вряд ли... — начинает Брентин.
Но его заставляет замолчать новый, скрежещущий звук. Что-то движется к ним по туннелям, скользя по усыпанному песком камню.
Это она. Их хозяйка.
На самом верху пещеры появляется физиономия хатт- ши. Синюшная, с красными вкраплениями, морда слизняка не столь жирная, как у большинства сородичей, она узкая и похожа на покрытый слизью наконечник стрелы. Широкая, разделяющая голову почти надвое пасть раскрывается, и в воздухе, пробуя его на вкус, мелькает длинный, напоминающий хлыст язык. Хаттша шипит и моргает одним глазом — другой слезится, и кожа вокруг него покрыта оспинами и металлическими частицами, точно луна, окутанная облаком орбитального мусора.
Извивающийся слизняк выползает из туннеля и начинает спускаться, подтягиваясь на длинных руках. Слоун доводилось иметь дело с другими хаттами — Джабба, к примеру, напоминал заплывший жиром обрубок, самой подвижной частью внушительного тела которого являлся короткий хвост. Червяк, слизняк, личинка. Эта же хатт- ша длиннее и стройнее, скорее напоминает не слизняка, а змею.
Глядя на ползущую по земле хаттшу, Слоун замечает позади ее головы ряд пузырей-наростов и напоминающих язвы выпуклостей, которые связывает между собой грязная красная лента — странное украшение, служащее эмблемой тщеславной сущности этого создания.
Когда хаттша оказывается у самого дна пещеры, из туннелей и камер вновь появляются ее слуги. Они встречают хозяйку внизу, подхватывая ее поднятыми над головой руками. Их ладони образуют ее трон, а ноги — транспортное средство.
Десятки рабов превращаются в движущуюся платформу.
Они что-то неразборчиво гудят и поют, и их голоса сливаются в единственное слово:
— Ниима. Ниииимааааа...
Они увлекают длиннохвостого червя вперед. Именно Ниима должна помочь Слоун и Брентину. Именно Ниима предоставит им возможность разыскать Ракса.
На этой планете Раке не более чем призрак.
Никто его не знает. Никто о нем не слышал. Слоун и Брентин заходили в каждый напоминающий трущобы поселок — от Кратерного поселения до Ответки — и в каждую пустынную лачугу. Они побывали в гостях у прячущихся в подземных туннелях тидо, расспрашивали торговцев-бурозубов, добытчиков кезиевого газа, подпольных дельцов. Ракса как будто не существовало.
А потом они кое-что услышали от бармена в Кратерном поселении, одного из первых, кого они встретили на этой планете. Он сказал, чтобы они были осторожны и что кто-то похищает детей.
«Империи нужны дети». Не это ли говорил ей Раке?
Где? Зачем? — спросила она у бармена.
Он ответил, что не знает, но детей забирали прихвостни хаттши Ниимы. В основном из мелких селений и импровизированных приютов, которыми заведовали отшельники.
Именно там живет большинство детей, — пояснил бармен. — Никто не хочет, чтобы они крутились под ногами, когда идут взрывные работы и вокруг валятся тяжелые камни. Так что их отдают туда, к отшельникам и их нянькам. Своих детей я ни за что бы туда не отпустил, - добавил он.
«Если Раке провел здесь детство, — осенило Рей, — что, если он тоже был там? Сиротой, которого отдали отшельникам?»
Именно тогда Слоун напала на след. Все началось с человека по имени Колоб Отшельник, дряхлого монаха, изрядно потрепанного ветром, песком и прежде всего временем. Она нашла его стоящим на коленях в глинобитной хижине, где он молился. Когда Рей потребовала, чтобы он им помог, тот добровольно согласился, но добавил, что человека, которого она ищет, зовут не Галлиус Раке. Как он объяснил, Раке — ложь, поддельная личность.
#
Мальчика звали Галли, — дрожащим голосом сообщил Колоб.
Он рассказал, что Галли всегда отличался мятежным характером и постоянно где-то пропадал, наслушавшись всяких баек. А потом что-то в нем резко изменилось. Он стал вести себя вызывающе, уводить с собой других детей которые больше не возвращались. А однажды исчез й сам Галли.
Теперь он вернулся, и он уже не ребенок. — Отшельник попытался прочесть им проповедь, какую-то бессмыслицу про семя, проросшее в мертвой земле, но она тут же его оборвала:
Где именно он обычно пропадал?
В Долине Пустынника, возле каменного образования, которое называют Горестной Рукой. Поговаривают, что там можно было его найти. Он никого туда не подпускал. У него там были... капканы, то место охраняли другие дети и дрессированные звери. Оно находилось недалеко от приюта...
Недалеко отсюда? — спросил Брентин.
Отсюда довольно далеко. Это не тот приют. — Старик отстраненно уставился в пустоту. — Тот сгорел.
Дай догадаюсь, — сказал Брентин. — Тогда ты и видел Галли в последний раз.
Верно, верно.
А что там теперь? — спросила Слоун.
Насколько мне известно — ничего. Просто долина, Рука и пустыня, такая же, как и повсюду на этой планете. Но я знаю одно: теперь, когда Галли снова здесь, он вернулся к Горестной Руке. Мы видели корабли, и в ту сторону никому нет хода. Ибо путь туда под охраной.
Под чьей охраной? — спросила она.
Хаттши Ниимы.
Им требовалось больше информации. Сперва Слоун казалось, что лучше всего расспросить оккупировавших планету солдат и офицеров, но, после того как они с Брен- тином какое-то время понаблюдали за ними, стало ясно, что это вовсе не та Империя, которую она знала и любила.
Эти мужчины и женщины не отличались дисциплиной. Их броня запачкалась и обветшала, оружие покрылось коркой грязи. Многие даже не носили шлемов. Не менее оборванными и обессилевшими выглядели и офицеры. Но при всем при этом они страдали паранойей. Они издевались над местными жителями, забирали у тех еду и воду, совершали бандитские налеты на селения. Однако куда хуже и важнее было то, что они искренне верили в дело Ракса. Они несли его знамена, рассказывали о нем героические истории.
Они слепо ему доверяют, — сказал Брентин. — Это уже не армия. Это ополчение. Держу пари, из них силой выбили любые сомнения. И подобная отчаянная бравада — лишь единственный способ оправдать тот факт, что они последовали сюда за Империей.
Лучше лгать самому себе, чем признаться, что ты стал частью чего-то ужасного? — спросила она.
