Амелия сразу поняла, что происходит, но вот с действиями медлила. Она уже давно заметила особенную реакцию ее головного мозга на внезапные атаки: события перед глазами происходили медленно и неестественно вяло, словно нейроны в мозгу ускорялись настолько, что время замирало, давая возможность оценить обстановку и сделать вывод, который спасет жизнь. В наиболее напряженные минуты Амелия сохраняла холодное спокойствие, эта особенность позволила ей далеко взобраться по карьерной лестнице. Когда от нее ожидали истерических рыданий, она наоборот отключала все эмоции и действовала расчетливо и невозмутимо, сдерживая порывы разума биться в панических судорогах. И хотя ей казалось, что процесс озарения длился целые часы, на деле ее замешательство не продлилось и секунды.
Она тут же определила, что огонь велся откуда-то со стороны главного входа в гостиницу. Стекла в окнах разбились в первые же мгновения обстрела, значит, стреляют с улицы. Ровное свирепое раскатистое «тра-та-та» было характерно для крупнокалиберных пулеметов. Мозг переваривал информацию, а глаза подкидывали новую: на деревянных панелях появились первые пулевые отверстия, опытный взгляд оценил их, как двенадцатый калибр, мозг выдал вердикт – пулемет.
Дела плохи.
Следующие данные, что обработал мозг, были получены от периферийного зрения: Амелия заметила, как дернулась Нина – девчонка не успела пригнуться, когда начался обстрел, и пуля быстро нашла ее.
С начала атаки прошло всего три секунды, а мозг Амелии уже решил тактическую задачу из данных обстоятельств, позволив принять единственное верное решение – надо дождаться лифта.
Время вернулось к естественному течению, когда Нина стала заваливаться набок, но уже в следующий миг Марк повалил обеих женщин на пол. Единственные данные, которые были упущены из внимания Амелии – характер ранения Нины.
В фойе гостиницы царила невообразимая суматоха. Свистящие пули разили во всех без разбора. Люди падали на бегу, кричали, раненые стонали, женщины визжали так пронзительно, что их ор перекрывал грохот пуль. Люди разбегались в разные стороны, пытаясь уйти с линии огня, и прятались за статуи, мебель, декоративные перегородки и даже за растения в горшках. Смертоносная машина продолжала сеять хаос откуда-то снаружи, люди продолжали умирать. Вскоре почувствовался металлический запах первой крови, изливающейся ручьями из-под мертвых тел.
Интересно, люди хотя бы успели понять, что они умерли?
Какой-то мужчина звал на помощь, где-то плакали дети, но разъяренный монстр был глух к их мольбам и продолжал остервенело рвать человеческую плоть. Инерционная сила пуль отбрасывала людей на несколько метров, швыряла о стены и перекидывала через стойки и диваны, словно они были тряпичными куклами. Громкие булькающие охи раздавались со всех сторон, когда пули пронзали людей так легко, словно они состояли не из мышц и органов, а из желе.
Лежа на полу под Марком, Амелия наблюдала за разворачивающейся трагедией. Сегодня здесь умрет не меньше сотни человек! Каждое попадание свинцовых убийц в людей Амелия встречала неконтролируемым спазмом всех нервных окончаний, будто пули попали в нее, а не в молодого портье. Стандартный калибр «двенадцать и семь», пущенный из ствола пулемета со скоростью почти девятьсот метров в секунду был способен раздробить не то, что человеческие кости, а тридцатимиллиметровую броню. От осознания этого факта живот Амелии сжался в кулак от страха. Одна пуля могла прошить насквозь сразу нескольких людей, прежде чем застрять в последнем мертвеце. Одна пуля на два человека минимум. Кто-то серьезно готовился к нападению.
– Амели! Наверх!
Крик прозвучал неразборчиво посреди ора обезумевших от страха людей и нескончаемого треска стрельбы. Мозг снова проанализировал данные и заставил взглянуть в сторону запасного выхода. Сквозь пыльное облако из разлетающихся в прах деревянных щепок, осколков стекла и мрамора, кусков штукатурки, заполонивших, точно брызги фонтана, весь первый этаж гостиницы, Амелия разглядела знакомые лица возле двери.
– Уводи ее наверх! – кричал Эрик и яростно жестикулировал, скрываясь от пуль за декоративной перегородкой.
Очередная волна с острыми осколками накрыла лежащую троицу, Амелия зажмурилась и спрятала лицо.
Не волнуйся, Эрик, она знает, что делать! Главное сам укройся в коридорах, и, ради бога, позаботься о ее Саше!
Амелия снова посмотрела на скучившихся у дальней стены мужчин, пытаясь разглядеть своего помощника, чтобы удостовериться, что он все еще жив.
Но увидела она совсем иное. Пуля пробила гипс, из которого была выполнена живописная стенка, созданная украшать своими волнистыми переливами интерьер холла. В месте входа пули гипс взорвался фонтаном ошметков, и пуля проследовала дальше. Мозг снова нажал на педаль газа и запустил процессы в ускоренном режиме, из-за чего Амелия наблюдала за тем, как пуля медленно вонзается в плечо Эрика.
Эффект замедленной съемки закончился также внезапно, как и появлялся в мозгу Амелии. Время восстановило ход, и удар от вонзившейся пули оказался таким мощным, что повалил Эрика с ног. На него тут же упал Фидо, закрывая шефа своим телом.
Факт того, что неуязвимый Эрик пал жертвой невидимого врага, сразил Амелию молнией с сильнейшим электрическим разрядом: сейчас все серьезно!
Наудачу троицы двери лифта открылись. В ту же секунду маленькие свирепые убийцы вонзились в большие зеркала, обрамленные прекрасной золотой лепниной, установленные в кабине лифта, и те взорвались с оглушительным дребезгом. Какой-нибудь ценитель скульптурного искусства, наверняка бы разразился плачем от уничтожения столь прекрасного ручного творения.
– Марк, ползи внутрь! – заорала Амелия, перекрывая свист пуль и звон зеркал.
Долго убеждать Марка не пришлось, он тотчас же заполз в кабину.
– Тащи ее! – командовала Амелия.
Марк не сразу понял, что Амелия имеет в виду, потому что был уверен, что Нина последует за ним. Но Нина продолжала неподвижно лежать на полу. Тогда он понял, что Нина без сознания, и сердце его болезненно сжалось в тиски. Он схватил Нину за предплечье – столь тонкое и холодное, что можно было подумать, будто она уже начала остывать, и одним рывком втащил внутрь. Амелия заползла следом и стукнула по кнопочной панели ладонью. И стучала, и стучала, и стучала по ней до тех пор, пока стальные двери лифта не закрылись, спасая троицу от ада, разразившегося на первом этаже Башни.
***
Аларик вернулся в машину и бросил Ханне на колени бумажный пакет с едой. Оттуда пахло гамбургерами и жареной картошкой. Судя по въевшимся пятнам на его одежде – стандартный рацион Аларика последние сотню лет. Ханна не заглянула в пакет, хотя удивилась подобной щедрости.
– Я не голодна, – холодно бросила она.
Ее настроение не стало лучше ни на йоту, даже когда она узнала, что за один час работы стала богаче на двадцать тысяч.
– Ты слишком серьезно относишься к работе, – ответил Аларик, жуя картошку фри.
