Она так давно она поддавалась требованиям своего тела. Так давно не теряла контроля. Гидеон, казалось, его не терял. Нет, он, казалось, наслаждался им. Он кончил ей на живот и вел себя с ней так, словно они по-прежнему были парой.
После всего, она бы хотела прижаться к нему. Она хотела бы поцеловать его в шею и вдохнуть его мускусный запах. Она хотела бы рассказать все секреты, говорить обо всём, как они когда-то делали.
Но она знала его, знала мужчину, который и понятия не имел о том, что она когда-то значила для него. И она знала, вне всякого сомнения, что это его план. Он перенес её из тюрьмы в рай, только ради ответов. Ответов, до которых он попытается докопаться правдами и неправдами.
Он всегда был таким. Приняв решение, Гидеон становился упрямее, чем она. Это раздражало также как и восхищало. Однажды решив, что она станет его женой, он перевернул небо и землю и добился своего. Не взирая на препятствия.
Однако, она не даст так воспользоваться собой. Она не позволит ему думать, что трахнув её разок — или почти трахнув — может добиться своей цели.
"Скар. Ты не бесишь меня просто адски. Не обращай на меня внимания." Он бросил один из кинжалов смертельным движением запястья. "Не рассказывай мне о том, чего я знать не хочу."
Скарлет напряглась, следя за полетом лезвия. Его кончик вошел в ствол дерева, вибрируя. Там были сотни канавок в коре. Похоже, он бросал их весь день.
"Нет," сказала она мягко, снова повернувшись к нему. "Я не врала." Это по-прежнему было то, о чем она не стала бы врать. Никогда. Независимо от причины. Он был — все еще был — самым важным человечком в ее жизни.
Гидеон сделал резкий вздох. "Ты не сказала 'был'. Его имя 'было'. Это значит, что он…он…"
"Он умер," охрипшим голосом прошептала она. "Да."
Настоящая мука исказила черты Гидеона. Может быть ей не следовало говорить ему о мальчике. Иногда ей и самой хотелось не знать, это было слишком больно. Но часть её думала, надеялась, что у Гидеона сохранились воспоминания о его собственном сыне. Воспоминания, которые помогли бы ему вспомнить и его жену.
"Всё. Я не хочу знать всё." Говоря это, он упал на колени и сжал в руке клинок с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. "Пожалуйста."
Когда она увидела, как этот сильный воин превратился в мрачного, убитого горем мужчину, что-то внутри неё оборвалось. Если бы сейчас она рассказала ему всё, то это было бы не из-за секса. А из-за того, что он попросил. По крайней мере, именно так она объясняла эту новую потребность разделить с ним всё.
"Да, хорошо," сказала она, не менее хриплым голосом. Её дыхание было резким, неровным, царапая её грудную клетку. "Я расскажу. Расскажу тебе всё о его жизни и смерти, но ты будешь молчать. Если ты станешь перебивать меня, задавая вопросы, я не смогу продолжить." Эмоции бы задушили её. Она бы не выдержала такого, зарыдала, и ни в коем случаем она не позволит Гидеону увидеть её такой. Это будет достаточно трудно. "Договорились?"
Проходили минуты, но Гидеон по-прежнему молчал. Что творилось в его голове, почему он не решался согласиться, она не знала. Всё что она знала, так это то, что разговаривать о Стиле не было для неё обычным делом. Она не делала этого никогда. Слишком больно. Даже если Гидеон будет молчать, она не уверена, что сможет пройти через это. Определенно не без слез.
Представь, что это история, которую ты просто придумала. Что всё это было не с тобой. Да. Правильно.
Наконец, Гидеон закончил размышлять над проблемами, которые тянуло за собой её требование молчать, и кивнул. Его губы были сжаты в тонкую, жесткую линию, преграждая путь любым словам, которые он мог бы захотеть сказать.
Скарлет глубоко вздохнула, ища в себе силы. Но не нашла их. Она не знала, как начать.
Она оттолкнулась и на дрожащих ногах подошла к дереву, держа кинжал. Гидеон не пытался её остановить, когда она резко всадила наконечник в дерево. Потом она начала ходить, постукивая острым металлом по своему бедру в четком и, он надеялся, успокаивающем ритме. Прохладный, влажный бриз, наполненный ароматами земли и неба, донесся до неё, в то время как ветки и камешки оставляли оставляли порезы на ступнях её ножек.
Просто скажи эти слова. Притворись, притворись, притворись. Ты будешь говорить о чьей-то чужой жизни. О чьем-то чужом сыне. "Я сказала тебе, что беременна, и ты был так счастлив. Ты попросил Зевса освободить меня в обмен на твоё заключение. Он отказал. Тогда ты организовал мой побег. Только меня поймали. Мне дали двадцать ударов плетью прежде чем ты узнал, что мой побег не удался. Они думали, что сломают меня, вынудят рассказать им, кто помог мне. Я не сделала этого." Она бы скорее умерла.
"Боль была терпимой, но я так боялась потерять нашего малыша. Мои сокамерники тоже пытались причинить мне вред, но я боролась сильнее и жестче чем когда-либо и с кем-либо, и скоро мне выделили отдельную, мою собственную камеру, но не для наших…встреч. Вот где я в конце концов родила нашего" — её голос дрогнул "- прекрасного маленького мальчика.
Как только образ Стила возник в её мыслях, этого сладкого мальчика, спящего у неё на груди, словно ангел, она споткнулась о собственные ноги. Она дрожала, пытаясь восстановить равновесие.
Оставшись верным своему слову, Гидеон молчал, ожидая продолжения.
Упали первые капли дождя, как будто природа оплакивала её. Всё, что она потеряла.
Смелее. "Ты навещал меня каждый день. И каждый день ты оставался чуть дольше, а уходил с большей неохотой. Я боялась, что ты сделаешь что-нибудь, чтобы самому оказаться в тюрьме, только чтобы быть рядом со мной." И она стыдилась признать, что ей нравилась эта идея."В один прекрасный день ты пришел ко мне и сказал, что у тебя есть новый план, как освободить меня, но тогда ты не рассказал мне всех деталей. План, конечно, заключался в том, чтобы украсть ларец Пандоры. Само собой разумеется, больше ты так и не вернулся."
В стороне от неё деревья стали расплываться. Её подбородок дрожал, щеки разгорячились, дождь стал еще сильнее. Сделай это. Продолжай. Ей хотелось посмотреть вниз на Гидеона, но она не сделала этого. Выражение его лица, каким бы оно ни было, могло погубить её.
Тогда я стала одержима демоном Ночного кошмара и не годилась на роль матери. Так, Греки забрали его. Забрали Стила." И она всё больше и больше винила Гидеона, что он бросил их. Если бы только он вернулся к ней, к ним, всё могло бы быть по-другому."Когда в голове прояснилось и я поняла, что произошло, я умоляла увидеть его, но мои мольбы так и не были услышаны. Я каждый день пыталась сбежать. И каждый день они высекали меня заново."
Гидеон испустил какой-то звук, как будто он задыхался, но она не позволила себе посмотреть на него.
"Наконец, я стала замечать, что Тартар, как тюрьма так и её начальник, ослабли. Мне удалось сбежать и пробиться на Олимп. И я…Я нашла нашего ребенка." На этот раз задыхалась уже она. "Но он больше не был ребенком. Прошли столетия, но он был только подростком. Я думаю его бессмертие замедлило процесс старения. И он…он и гребаного понятия не имел о том, кто я такая."
