– Еще бы ты не верила, – рассмеялся Златко, намекая на происхождение подруги.
Та криво ухмыльнулась:
– Вот именно. А помните, что нам преподы говорили про духов, богов, религии всякие? Что по сути все – то бишь все религии и верования – очень похожи, только названия другие, да и атрибутика, ну ритуалы там всякие. И что большинство ныне существующих религий, – Ива сделала паузу и даже лобик наморщила, пытаясь вспомнить умную фразу, – так или иначе сводятся к почитанию природы в целом и в деталях… Мм… как-то так.
– Ну да, как-то так, – согласилась Дэй, тоже припомнив эту лекцию. – И что?
– Что-что, – передразнила подругу знахарка. – Духу все равно, как его величают, и все равно, кому пакостить, так что задобрить надо бы.
– Ты думаешь, у этого места есть свой дух? – очень серьезно спросил Златко.
Девушка пожала плечами.
– Они, – кивок на статую, – верили. Почему что-то должно было измениться?
Эта мысль как-то не приходила в голову всем остальным. И правда почему? Ведь, как правило, подобные верования были на чем-то основаны. А Ива тем временем продолжила:
– Духи земли, скал, леса, рек, озер… если уж есть, не умирают… – Она вновь сделала паузу, будто о чем-то задумавшись. – Пока есть земли, леса, реки, озера…
– М-да, логично, – кивнул эльф. – У меня туго с вашими верованиями. Это в нашем Светлом Лесу я знаю даже то, какой характер у того или иного дерева, но вполне допускаю, что и у этих скал есть свой покровитель…
– Своя душа, – тихо произнесла Дэй.
Это было сказано таким тоном, что всеобщее внимание тут же переключилось на гаргулью.
– А ты что скажешь, клыкастая? – спросил Грым. – Скалы же – это твоя родная стихия.
– Моя – воздух, – огрызнулась она. – Хотя… живем мы действительно на скалах. Но у нас, я думаю, та же ситуация, что и у Калли: у себя я знаю каждый камушек, каждый ветерок, и настроение гор ощущаю кожей. А тут… не чувствую ничего.
– Ничего ли? – очень напряженно уточнил Златко.
– Ну… – Дэй немного помялась. – Есть какое-то ощущение, да только не могу понять, что это такое… Может, вообще-то оно возникло оттого, что я себе весь зад натерла.
Ребята невесело улыбнулись.
– Но ощущение неприятное. По крайней мере, не положительное, так ведь? – подошел с другого боку Светлый.
– Наверное да. Наверное. – Медленно, анализируя свои ощущения, кивнула головой гаргулья.
– Вот и мне так кажется, – быстро с ней согласился, будто только и ждал, когда кто-нибудь это озвучит, Бэррин. – Вроде ничего… а какой-то дискомфорт. Ребята? – Обратился он к невысказавшимся.
– Не могу определить, – поделился Калли.
– Ушастый просто не в силах поверить, будто кто-то к нему, эльфу, может не относиться хорошо, – не преминул подколоть тролль.
Светлый же смерил наглеца типично эльфийским высокомерно-презрительным взглядом (который тот так же привычно проигнорировал) и обронил:
– В природе. – Очевидно, имелось в виду, что она не может к нему плохо относиться, в отличие от живых и условно разумных существ.
– Ива? – решил не заострять проблему Златко.
– У меня просто ощущение, что мы не должны пренебрегать вполне обычной процедурой задабривания хозяина. Конечно, это больше к лешим, полевикам, водяным и им подобным относится, но… – «Тем более что мы – вернее, предок Бэррина и его люди – уже раз принесли боль этой земле. Почему-то мне это видится именно так… Если этот ребенок и правда был божественным, то когда он умирал… земле было очень больно. Да и сомнительно, что шаман не чтил духов этой местности, на то он и шаман. Значит, и его смерть не доставила им удовольствия». – От нас не убудет. В этот раз у нас слишком серьезная цель, чтобы мы могли быть невнимательны к таким вещам. – Речь знахарки заметно впечатлила ее друзей.
– Ну и как ты это предлагаешь делать? – поинтересовалась Дэй. – Ну задабривать.
– Да как всегда, – почти недоуменно ответила Ива. – Оставить немного хлеба, горсть овса, что мы везем для лошадок. Ну и… мысленно настроиться на эту землю, пообещать прежде всего себе, что не принесем ей бед, поскольку пришли с миром. Да что я вам объясняю, сами разве не знаете? Тут надо, как с лешим. С ним же… вон даже Грым спорить дури не наберется!
– Да что я, совсем без мозгов? – тут же подтвердил тролль, не заметив, как друзья похихикивают. А может, он решил, что Ива имела в виду именно его силу. – Оно мне надо – потом блуждать по лесу, пока этому гаденышу не надоест? Лучше поклониться ему в ножки, добрым отношением заручиться, а потом уже и через лес двигать!
– Вот-вот, – поддакнула знахарка. – И тут такая же система. Только не из-за страха, а на совесть, и без «гаденыша».
– А дары куда будем класть? – уточнил педантичный эльф.
– Ну давайте прямо… под ноги этому духу, – немного поколебалась Ива.
– Ты про статую? – уточнил непочтительный Грым.
– Ага.
– Клыкастая, слезай с кобылки да разомни крылышки, а то скоро к седлу совсем прирастешь, – тут же распорядился тролль.
Ива, Калли и Златко, не удержавшись, хихикнули, а Дэй, хоть и привычно ощерилась, однако артачиться не стала. Скоренько поменяла ипостась, взяла лепешку из рук Златко, зачерпнула овса из запасов и поднялась в воздух. Оказаться на высоте, на которой находилась статуя, было делом пары секунд.
– Как же они там ее вырубили? – не удержался и вопросил в пустоту Синекрылый, имея в виду изваяние.
– Какая разница? – Пожала плечами травница. – Ты лучше настройся, а то дары мы принесли, а мира не попросили.
Бэррин тут же спохватился и прикрыл глаза. Почему-то ему казалось, что так будет легче общаться с духами земли. Ива была иного мнения. Ей, наоборот, всегда хотелось смотреть и смотреть на Землю, окрестную природу – леса, луга, реки и горы. Где бы юная чародейка ни оказывалась, красота пейзажей, тот особый дух, что всегда был у любого места в этом мире, ее неизменно восхищал. И ей хотелось – совершенно искренне и без всякой задней мысли – говорить восторженные слова, будто деревья, травы, ручьи и скалы могли ее понять. И ей казалось – понимали.
Поэтому и сейчас ей легче всего было настроиться на нужный лад. Беда же заключалась в другом: будто то, что стояло на страже этой земли, не хотело открываться. Не желало пускать в свое сердце юных чародеев. Стена отчуждения ощущалась, будто каменная кладка под рукой. Ива даже дернулась от этого чувства, однако оно тут же пропало. Травница осторожно попыталась пробиться к своему направлению – Природе. Но и та оставалась безмолвна. В том, что она не отзывалась, не было ничего особенного. Направление это было капризное. Однако на сей раз равнодушие стихии больно кольнуло Иву, зародив сомнения в успешности их миссии… и в ее правильности.
