Привязывают к ложу за руки и за ноги. Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается, не так ли?
Заклеивают рот. Вынужденная мера. Не хочу, чтобы ты мне что-нибудь откусила в процессе.
Все уходят, ты остаешься одна. Я исподтишка любуюсь тобой. Тем, как жалобно и обреченно ты глядишь в потолок.
Потом выхожу к тебе. Уже раздетая.
– Здравствуй, подруженька!
Ты пялишься на меня, распахнув глаза до предела. В них что-то похожее на ужас. Вот не надо, не такая я и страшная.
А ты и взаправду очень красивая. По изгибам твоего тела хочется скользить языком. И я делаю это долго.
Ты сдерживаешься из последних сил. Но я неумолимо продолжаю, до тех пор пока ты не начинаешь стонать сквозь клейкую ленту и выгибаться.
Я знаю, ты любишь наслаждение. Я слышала, как сладко ты стонешь одна в ванной, думая, что шум воды все заглушает.
Несколько раз я кусаю тебя за самые нежные участочки твоего тела. Просто чтобы жизнь медом не казалась.
Ты мычишь от боли. По щеке бежит одинокая слезинка. Ничего, скоро их станет еще больше.
К нам выходит Никита, распаленный зрелищем. Он очарователен и пьян, больше от счастья.
Даже не надейся, он здесь не ради тебя.
Он входит в меня сзади – рывком, без лишних предисловий. А я вхожу в тебя, пальцами правой руки.
Я смотрю в твои глаза. Ты не хочешь их закрывать, хотя тебе приятно. Ты смотришь на нас. И плачешь, плачешь, плачешь от боли. А я снова и снова приплываю, глядя на это.
Так продолжается, пока я не падаю рядом с тобой без сил. А с другой стороны от тебя падает Никита.
Отдышавшись, я дотягиваюсь до кнопки вызова обслуги. И когда она приходит, еле слышно приказываю:
– Выбросьте отсюда эту шлюху.
* * *
– Ну ты даешь…
– Даю, как видишь.
– И откуда в тебе столько пошлости?
– Сам же говорил: теорема, омут, черти… Никитушка, мне пора.
– Куда ты все время убегаешь?
– «Стеклорезы»… У меня родилась мысль.
– Да забудь ты о них уже наконец! Мы послезавтра отсюда уезжаем! Навсегда!
– Вот именно. И я не хочу разочаровать моих дорогих зрителей.
– Каких еще зрителей?
– Никитушка, все, что здесь происходит, – это реалити-шоу для богатых бездельников по всему миру.
– Что?.. Ты уверена?
– Сам посуди. Повсюду камеры. Разврат поощряется.
– Да, похоже на то. Тем более нам дали бесплатные билеты… Где это видано, чтобы за участие в реалити-шоу платили. Все окупают реклама и высокие рейтинги.
– Вот! И что, тебя это не обламывает?
– Нисколько. Я ж актер! Значит, я сейчас играю лучшую роль всей своей жизни?
– Не каркай, Никитушка, не каркай! Ты еще Голливуд покоришь!
– Так что там с этими «Стеклорезами»? Что за мысль у тебя родилась?
– Да все элементарно, Ватсон. Откуда мы вообще взяли, что наш террорист – мужчина?
– Надписи в мужском туалете…
– И что? Я тоже могу зайти в мужской туалет – гром меня не разразит, и сквозь землю я не провалюсь.
– И что ты предлагаешь?
– Провернуть тот же трюк с новичками женского пола. Запереть под видом тестов, заставить пройти графологическую экспертизу…
– А может, ну его на фиг?
– Нет. Не «ну его». Я узнала кое-что: эти «Стеклорезы» – не квест, не постановка. У этого шоу есть враги, которые запустили сюда своего лазутчика. Если мы его не найдем, никому лучше не станет. Ты вообще понимаешь, что такое «благодарность», «благородство»? Тебе оказали огромную услугу – неужели ты не хочешь отплатить за это добром?
– Ну, допустим, хочу…
– Так что вот, Никитушка: в свободное от возлияний и совокуплений время найди, пожалуйста, минутку, чтобы заняться «Стеклорезами». Это самое меньшее, что ты можешь сделать для этих прекрасных людей!
– Эви… я вот думаю…
– Я тоже иногда.
– Я серьезно! Ведь мы и правда через два дня вернемся домой. А что же Викусик?
– А что Викусик?
– Ну мы же ее…
– Чего – изнасиловали? Пусть докажет. Все, мыслитель Ганимед, разрешите откланяться. Я займусь девочками. Как выяснилось, я это очень люблю.
– Ох, Эви…
* * *
Я вновь встречаюсь с Таней. Мы бегло изучаем списки.
Среди девочек-сотрудниц – всего две новеньких.
Прямо с показа вечернего фильма обеих забирают охранники, одну – из зала, вторую ловят, когда она возвращается из туалета. А остальное – дело техники.
Их приводят все в ту же комнату с партами, где мы изучали мальчиков. Я могу как следует рассмотреть моих новых подопытных.
Одна из них – пухленькая и простоватая на вид, но простота ее явно напускная. Мне кажется, простых людей здесь не держат. Вдобавок эту дюймовочку я где-то видела. Кажется, в отечественном фильме для взрослых. Есть такая актриса, Рая Райская, которая снимается в порно с толстушками. А теперь вот – в этом странном шоу. Моя версия подтверждается. Молодцы организаторы – набрали женскую часть массовки в порнухе.
Что особенно примечательно: вчера, когда я заперла четверых сотрудников-актеров рядом с одним игроком, они продолжали играть свои роли ради него, особенно тот парень, что все время трется возле Яна. Талантливейший лицедей, я б не смогла так убедительно изображать вахлака. А тут выделываться не перед кем, и эта простушка Рая после моего объявления садится за парту и прилежно начинает строчить. Ей все равно, писать или сосать – лишь бы было уплочено.
А вот вторая не торопится. Серьезная такая девушка – по ней и не скажешь, что она любительница распускать руки, хотя сегодня днем она несколько часов провела в карцере за то, что устроила драку с соседкой по комнате. И до этого дралась. Для лазутчицы она ведет себя слишком неосмотрительно. Или так задумано нарочно, чтобы отвести от себя подозрения? Мол-де, не станет же настоящая шпионка так себя вести? Еще как станет. Шпионы – они же хитрющие!
Теперь она нагнала на себя непроницаемый вид и вдумчиво изучает листы с заданиями. Делает вид, что изучает. А на самом деле – пытается собраться. Она все поняла и теперь отчаянно думает, как выбраться сухой из воды. К такому она была не готова.
Может, я, конечно, фантазирую. Но выглядит это именно так с моей позиции психолога-самоучки. И кстати, неплохого. Я всегда была наблюдателем и давно научилась раскусывать людей. Хотя этого мутного Яна так и не раскусила, это да. Этот человек полон сюрпризов. И наверняка он нас всех еще удивит. Хотя мне-то до него никакого дела нет.
