– О, это правда. – Мэй подняла руку. – Скажи мне, девочка, зачем ты вернулась?
Имоджин, у которой от души отлегло при упоминании цели их прихода, быстро ответила:
– Мне нужно рассказать вам кое-что.
– Ты о чём это болтаешь, ведьма? – произнёс старик с ружьём.
Мох заметил, как пара человек на крыльце закатили глаза.
– Брайан, пусть она говорит. – Мэй запахнула шаль на своих плечах.
– Некоторые из вас считают, что смерти ваших близких как-то связаны со сверхъестественным, – сказала Имоджин. Ропот прошёлся по толпе. Кое-кто бормотал молитву.
– Не все, – подала голос одна из женщин на крыльце.
Мох шагнул к Брайану и отвёл ружейный ствол от Имоджин.
– Послушай её, – сказал он.
Старик вырвал ружьё из руки Моха и вновь нацелил его в голову Имоджин. Мох убрал руки, крутя головой. Имоджин резко обернулась, поразив даже Моха. Она глянула в лицо старику и передвинула ствол, наставив его в уголок своего глаза.
– Если ловишь наилучший шанс убить чисто, вот где надлежащая область, – заговорила она. – Ты и в самом деле настоящий мужик, чтобы убить меня в упор перед своим народом?
Минуло несколько секунд, и затем Брайан, ругаясь и неловко посмеиваясь, шагнул назад. Опустил ружьё.
– Сука бешеная!
Имоджин обратилась к Мэй:
– Причина того, что ваши люди умирают, не имеет ничего общего со сверхъестественным. Причина – нейротоксин. Копаясь вокруг обломков «Горнила», они попали под воздействие отравляющего вещества, применявшегося во время сражений. «Горнило» был самолётом, который использовали под конец войны. Его создали специально для того, чтобы жестоко и неразборчиво распылять этот яд. Он рухнул со всем своим грузом, однако в результате катастрофы почва в том районе до сих пор находится в зоне высокого риска.
– Я не верю тебе, – окрысился Брайан.
– Ну не такой же ты болван, – сказала Имоджин. Брайан обратил в её сторону неприличный жест, но это вызвало лишь несколько смешков у окружающих. Остальные отнеслись к словам Имоджин со вниманием.
Мох залез в её рюкзак и вытащил толстую папку с пожелтевшими документами, перевязанную шнурком. Передал документы Мэй.
– Военная документация. Мы нашли её на Глазке, брошенную. Всё это там, всё, о чём она только что вам рассказала, и много чего ещё.
– Продолжай, – произнесла Мэй.
– Проблема хорошо известная. Мы нашли также и запас противоядия. И спрятали его. Мы скажем вам, где оно находится, но не даром.
– Вот вам и приехали, – буркнул Брайан.
– Позвольте нам остаться в вашем селении, – продолжила Имоджин. – Мне нужна возможность убедить вас, что я – не то, что вы обо мне думаете. Я знаю много такого, что вам пригодится.
– Это чевой-то? – спросил Брайан.
– Ну, скажем, для начала – управление сельским производством. Вот этот огород разбит совершенно неправильно.
– Мэй? – подал голос Мох.
– Что ж, мужества ей хватает, отдаю ей в том должное. – Мэй вздохнула и взяла папку из руки Моха. – Пойдёмте в дом. Уже темнеет, а у меня ещё много вопросов.
Часть толпы протестующе зашумела. Брайан бочком ушёл прочь, молотя прикладом ружья по посадкам томатов, ругаясь и качая головой. Мэй подняла руку.
– Будет, – произнесла. Толпа утихла, лишь кое-кто всё ещё продолжал бурчать. Мэй подняла взгляд на Имоджин, стоявшую, уперев руки в бока. – Если мы не примем вас, тогда что?
– Тогда большинство из вас умрёт, прямо или косвенно. Я прошу вас позволить мне остаться. Но если община не пожелает этого, я покину этот остров с Мохом, и вы больше никогда меня не увидите.
– Я верю, что ты как говоришь, так и сделаешь. С чего бы тебе вдруг захотелось помочь нам?
– С народом, жившим на острове Козодоя, обходились несправедливо. У него было отнято всё. По-моему, вы заслуживаете, мы заслуживаем лучшего будущего, нежели ковыряние в мусоре нашего города.
– Я согласна, – произнесла Мэй. И вздохнула. – Я не могу принимать решение за всю общину. Об этом нужно высказаться каждому. А вам придется принять волю общины.
– Я только об этом и говорила, – заметила Имоджин.
Мэй обратилась к общине:
– Поднимите руки, кто хочет, чтобы она осталась. – Медленно поднялось две трети рук. – Так тому и быть. Вам ещё предстоит убедить остальных, а это будет нелегко, но теперь мы принимаем вас.
– Спасибо, – сказала Имоджин.
– По сути, у нас и выбора-то не было, – произнесла Мэй. – Понадобится время, чтобы некоторые из них сообразили это. – Она взялась за свой посох, и вдруг стало видно, до чего же она стара.
– Что случилось? – спросил появившийся из-за дворца Лютер. – Никогда не слышал, чтобы Брайан так бесился.
– Придержи язык, Лютер, – произнесла Мэй.
Следуя за толпой в коридор, Мох прошёл мимо кучки ребятишек, сидевших за длинным столом. Те читали вслух по потрёпанным учебникам.
Мох повернулся к Мэй:
– Где их учитель?
– Помер. Доктор Лесок стал одной из самых недавних жертв болезни.
Мэй вместе с остальными прошла в смежное помещение, где уже были приготовлены кофе и бутерброды. Через дверь до Моха доносились обрывки разговора. Пожилой фермер с Имоджин обсуждали засоленность местных почв.
– Не возражаете, если я с вами побуду? – спросил Мох. Дети ничего не ответили. Мох сел и взял из стопки на столе старый учебник. Белобрысая девочка с ленточками в волосах подтолкнула к нему свою книжку. Пальчик её указывал на какое-то место в напечатанном.
– Как тебя зовут? – спросил Мох.
– Эмили.
– Привет, Эмили, а меня зовут Ламсден.
Она указала на строчку в книжке:
– Ты знаешь, что это за слово?
– Да, знаю, – ответил Мох, улыбаясь.
Певчие птицы острова Козодоя
Мох смотрел по сторонам, пока господин Крачка, главный хранитель коллекций, поднимал крышку витрины из розового дерева. Стекло дребезжало, петли тоненько визжали. В воздухе стоял горький привкус складской пыли. Крачка принес неубедительные извинения за состояние помещения, что-то такое про смену экспозиций и вкусов нынешней публики. Тихий зоопарк редких животных занимал небольшое пространство, все чучела были обёрнуты дымчатым полиэтиленом и коричневой бумагой. Грубые полки прогибались под тяжестью образцов в банках. Мох, отвлёкшийся на молочно-белёсые глаза чего-то плавающего в растворе цвета собственной плоти, сосредоточился на предмете, бывшем целью его визита.
Поддельный том «Певчих птиц острова Козодоя» Франклина Бокса покоился на обитой фетром подставке, на которую Мох уложил его тремя годами раньше. Он критически осмотрел книгу. Она была безупречна. Клей держал, а краски поблекли в той мере, в какой и ожидалось. Ничто не выдавало, что это не та книга, которой некогда владел сумасшедший орнитолог. Даже лёгкая пыль и пёстрая оболочка засохшего в витрине музейного жучка стали участниками заговора по созданию атмосферы аутентичности. «Отменное исполнение», – подумал Мох, гордясь и стыдясь одновременно.
