— А ты не думай про грех, — успокоил брата Серега. — Сдается мне, это дело, наоборот, Богу угодное. Там, в Питере, мы долго не могли поймать это чмо. Но всякий раз будто помощь сверху подоспевала, будто кто-то неведомый помогал нам его в загон загонять.
— Точно, — радостно встрял Михалыч. — Представь, что ты на охоте. Тебе убитые тобой звери являются по ночам?
— Нет.
— Ну вот, — еще больше обрадовался Дрозд. — Так и тут. Что зверь, что человек с жизнью примерно одинаково расстается. Ногами немного подрыгает и все. Труп, он и в Африке труп (Михалыч громко своему афоризму заржал). Относись к Каурову как к мертвой туше свиньи. Людей, я тебе скажу, не так противно и хлопотно убивать, как животных.
У Серегиного брата по пьяному делу развязался язык. Дальше он принялся изливать душу по поводу колхозных проблем. Серега с Михалычем узнали о бедственном положении в станице Островской с уборочной техникой. О том, что государство сельхозпродукцию больше не закупает. А сволочи-перекупщики дают за нее гроши. Вырученных денег на новые комбайны и трактора не хватает. Вот и приходится обходиться старьем — из двадцати тракторов использовать только десять, остальные пуская на запчасти.
— Мы нищие! — то и дело восклицал Александр.
— Не прибедняйся, — осаживал его Серега. — У тебя дом самый лучший в станице, техника хай-фай, гарнитур мебельный немецкий, тачка новая, хоть и отечественная. Чего тебе еще надо?
— Да мне только на себя денег сейчас и хватает, — уже почти кричал Александр. — А шоферам и механикам уже два месяца зарплату не плачу. Нужно, чтобы моя техбаза прибыль давала. А прибыли нет. И никакого просвета. Не знаю, что людям говорить. Каюсь, даже подумывал с горя взять лопату да пойти клад наш родовой сказочный откопать…
— Какой клад? — встрепенулся Михалыч.
— Да погоди ты, — отмахнулся от того Серега. — Сань, может, тебе денег найти взаймы, чтоб ты перекрутился? Есть тут люди всякие, мне обязанные. Они дадут. Что ж ты раньше молчал?
— Найди. Я от денег не откажусь, — закивал Александр, на глазах успокаиваясь. — Только отдавать ведь придется.
— Ничего, подождут, потерпят.
— Только мне много надо — сто тысяч в месяц. Замучаешься ты, брат, дыры мои затыкать.
— Несмертельная сумма. Придумаем что-нибудь. Давай выпьем за твое процветание.
Первая бутыль самогона закончилась. Дрозд, осушив свою кружку, снова поинтересовался.
— Так о каком кладе вы говорили?
— Да легенда одна семейная, — неохотно ответил Серега. — А есть ли клад тот в действительности, никто не знает. Потому что никто его не откапывал.
— Так откопайте! Разве неинтересно? — округлил Михалыч пьяные глаза.
— По семейной легенде, нельзя этого делать — примета дурная, — пояснил Серега.
— Ну вы даете! — осклабился Михалыч. — Двадцать первый век на носу, а они в легенды всякие верят. Темные вы люди — Рогачевы.
— Не твоего ума это дело, — осадил его Серега.
Они откупорили вторую бутыль. И еще накатили на грудь. Брат Александр выглядел самым пьяным.
— Я чего подумал, — сказал он, утерев губы рукавом — А поехали и вправду клад откопаем!
Серега отрицательно покачал головой.
— Нет. Я в последнее время кое-что понял об жизни. Есть высшие силы, с ними лучше дружить. Тогда сбудется все, что задумал. Я чудом выжил этой зимой. Чудом Каурова в Питере поймали. Не знаю, как тебе, Саня, а мне в жизни сильно везет. И я это везение по глупости растерять не хочу.
— Да ты не понял. Я найти клад предлагаю не для того, чтоб забрать. Только посмотрим на него и назад зароем. Никакого запрета мы не нарушим и проклятья не навлечем.
— Классная мысль, поехали! Я с вами! — воодушевился Михалыч.
— Ты даже не думай, — одернул его Серега.
— Ну а чего бы не съездить? — продолжал гнуть свою линию Александр. — Одним глазком только глянем и сразу назад.
Но Серега упорствовал:
— Доходягу в погребе без охраны оставим?
— Нет. Один по-любому должен будет остаться, — Александр посмотрел на Михалыча.
— Так и знал, — усмехнулся тот и налил себе еще самогонки. — Ну хоть сфоткайте на память эти сокровища. У меня фотик с собой.
— Так поехали, что ли? Здесь ведь близко совсем. Когда еще соберемся? — Александр вперил в брата почти умоляющий взор. — Вон и лопата в углу стоит.
Последний аргумент оказался решающим.
— Ладно. Погнали, — сдался Серега.
Михалыч проводил братьев до машины.
— Поаккуратней рулите. Не опрокиньтесь. Обратно с бабами возвращайтесь, — пьяными шуточками напутствовал он Рогачевых.
Впереди на горизонте сверкнуло.
— Вы это видели или мне почудилось? — не поверил глазам Александр.
— Молния, — констатировал Михалыч.
— Неужели дождь пойдет? Дождались. Слава Богу, — лицо Александра озарилось почти религиозным восторгом.
— Хороший знак, — заметил Серега.
Братья уехали. Оставшись один, Михалыч заложил руки подмышки и обозревал окрестности, почти как Наполеон перед битвой. Долго смотрел то на молнии, то на реку, то на пожар. Кажется, пламя еще больше приблизилось. Воздух наполнялся запахом гари. Он и загнал Дрозда в дом. Там он не стал продолжать пьянствовать в одиночестве. Зажег керосинку, прилег на топчан, достал из своей спортивной сумки порножурнал, сунул руку в штаны. Уже на пятой странице собрался кончить в кулак. Но не успел. До его ушей донесся треск пластиковой бутылки…
Михалыч хоть и был крепко пьян, мгновенно затушил керосинку, выхватил из-под подушки ТТ, подскочил на ноги. Распахнув маленькое оконце, прокричал в ночь: «Стой, где стоишь! Шаг сделаешь, пальну… Из ружья».
Потом отступил в глубину комнаты. Не спуская глаз с окна, ожидал, когда вспышка молнии осветит подступы к дому.
— Я те пальну, — раздалось снаружи. — Выходим по одному! Оружие на землю! Работает РУБОП!
Последнюю фразу Михалыч и сам не раз выкрикивал, сбивая с толку врагов. А потому не поверил услышанному. Но от этого было не легче. В любом случае, с той стороны притаились не случайные охотники и грибники.
Наконец сверкнула жирная молния. Михалыч успел заметить метрах в тридцати присевшего на землю человека. Заложив пистолет сзади за ремень, здоровяк нырнул под стол. Там у него стояла большая кастрюля с гранатами РГД-5.
