Заклепка уставился на меня так, словно целыми днями молился о моем появлении для сведения личных счетов в перерыве между планами о захвате всех холодильников мира. Я все поняла и резко отскочила, ударившись локтем о дверную ручку. Жирная тушка, возомнившая себя белкой-летягой, шлепнулась с холодильника на пол, желая гореть мне в аду. Я загибалась от боли, потирая гудящий локоть, а котяра орал благим матом, проклиная неудачную посадку.
– Моя заюшка ушиблась? Дай мама пожалеет! – нежно сказала моя мама, бросаясь к нам. – Покажи маме, где больно.
– У тебя очень заботливая мама, зря ты так плохо о ней думаешь… – прошептал мне на ухо Вадим.
– Это она не мне… – мрачно ответила я, глядя, как мама подсаживает Клепушку на холодильник.
– Марина Николаевна, – улыбнулся мой супруг, – я рад с вами познакомиться. У вас настолько обаятельная и креативная дочь, что я поначалу решил, что она точная копия мамы… Но теперь я понял, что ошибаюсь… Вы производите впечатление очень серьезного человека… А у меня к вам очень серьезный разговор.
Слово за слово, и через десять минут я почувствовала себя явно лишней. Мне даже захотелось уйти. Пока мама ходила на кухню за булочками, я прошипела:
– Не перегибай палку. Мне уже страшно становится.
Ответить мне не успели, так как мама вернулась с булочками и тут же достала мои детские фотографии. Вот Симочка поет на утреннике в детском саду, на фоне старого фортепиано, а музработница умилительно плачет… Да, она в детстве очень любила петь. Мы даже подумывали отдать ее в музыкальную школу… А вот Симочка играет в космонавта и запускает кошечку в космос… Кошечка выжила. Правда, через месяц сбежала… А это Сима на пляже с обезьянкой. В платье с бантиком – обезьянка, в шортиках и футболке – Сима. Правда, мило?
Через полчаса я начала зевать, рассматривая цветочный узор на обоях и пыльный хрусталь в серванте.
– Братик твой совсем ходить перестал… Я его по врачам возила, они говорят, что все очень серьезно. Нужно долгое лечение… Сейчас на укольчики ездим, – грустно сказала мама, идя за следующим альбомом.
– У тебя есть брат-инвалид? – тихо и очень грустно спросил меня мой муж, положив свою руку поверх моей, мол, крепись. – Если надо, я сделаю все, чтобы ему помочь… Ты говори, не стесняйся!
В коридоре раздался глухой удар и душераздирающий крик. Боинг совершил аварийную посадку, отбив себе шасси.
– Да, есть. Он только что с холодильника упал, – ядовито заметила я. Мой муж закашлялся, подавившись шестой кружкой чая…
– Симочка, сделай укольчик братику. И обязательно отрежь ему колбаски. Он всегда так переживает, когда ему укольчики делают, – ласково сказала мама, тревожно поглядывая в сторону коридора. – Мне он уже не дается. Может быть, Симочке разрешит…
– Запомните меня такой, как сейчас! Молодой, красивой, с двумя глазами… – тоскливо отозвалась я, нехотя поднимаясь с дивана.
– Ну зачем ты так? – с укором спросила меня мама. – Клепушка так по тебе скучал… Он всегда так оживляется, когда ты приезжаешь. Даже ходить начинает! Бывало, я принесу его сюда, покажу твою фотографию, а он смотрит на нее, смотрит… Я ему говорю, давай, мол, я тебя на холодильник отнесу, а он не хочет…
– Это он порчу наводит… – буркнула я, идя в коридор. Кот валялся на полу и орал благим матом, требуя, чтобы его отнесли к лотку.
Через пять секунд раздался еще один глухой удар и душераздирающий кошачий крик, и кот пулей бросился к маме, а я, как заслуженный мануальный терапевт, прихрамывала следом за ним.
– Вот видите, как укольчики помогают… – вздохнула мама, глядя, как пациент забился под ее кресло.
Н-да… У меня от этого укольчика чуть нога не отвалилась.
– Симочка у нас готовит плохо… – вдохновенно и щедро делилась мама подробностями моей биографии. – Она вообще готовить не любит… У нее когда-то хомячок был. Маленький комочек шерсти… Друзья подарили… Он продержался ровно два месяца, а потом осенью лег и больше не двигался… Умер… От голода… Сима его похоронила… Нет, я ни на что не намекаю… Может быть, вам повезет больше, чем этому бедолаге.
Опа! Мама – и на вы? У меня такое ощущение, что меня сейчас за ручку забирают из детского садика, а я стала невольным свидетелем разговора воспитательницы и родителей.
– Мама, может, не надо? – Я чувствовала, что маму уже не остановить.
– А потом она узнала, что хомячок не умер, а просто впал в спячку… – продолжила мама, считая своим долгом подготовить своего зятя морально к возможным последствиям столь скоропалительного решения. – И тогда она купила себе нового… Но и тому не повезло. Симочка у нас всегда хотела стать доктором. По биологии у нее была пятерка. В детстве она доставала медицинский справочник и читала вслух… Ее любимыми болезнями были экзема и саркома. И вот однажды она тискала хомячка и обнаружила опухоли. Она позвонила мне, но я была занята, поэтому не могла ответить. У меня как раз были пациенты… Симочка решила действовать самостоятельно. Сначала Сима прижгла опухоли йодом. Потом помазала мазью «Звездочка», а затем разогревающей мазью «Финалгон». Хомяк окончательно занемог. И тогда Сима поняла, что хомячку может помочь только срочное хирургическое вмешательство…
Мой супруг в этот момент превратился в само внимание. Он смотрел на мою маму с таким неподдельным интересом, как Киса Воробьянинов на свою тещу, когда та повествовала о том, как зашивала фамильные драгоценности в фамильный гарнитур.
– Вооружившись маникюрным набором, Симочка взялась за операцию… – продолжила мама, отхлебывая чай. – Она побрила живот хомячка моей бритвой, сумела лезвием надрезать и выдавить одну опухоль. Руки она предварительно продезинфицировала спиртом. Кровь удалось остановить прижиганием. Она раскалила чайную ложку и прижгла вавку. Вторую опухоль она удалить не успела… Пациент скончался… Судя по тому, что на столе остался йод и бинт, Симочка боролась за пациента до последнего!
– А хомячок был самцом или самочкой? – поинтересовался мой муж, протирая запотевшие очки.
– До операции? Или после? – деликатно уточнила мама, показывая фотографию хомячка-покойничка. Он тоскливо смотрел на нас глазками-бусинками, как бы предчувствуя свою безвременную кончину на кухонном столе.
– Мама! – возмущенно заявила я. – Может, не надо рассказывать такие вещи! Я действительно свято верила, что спасаю хомяку жизнь, а в качестве анестезии дула на вавку!
– Что? Я же не рассказываю, как ты попугайчика от запора клизмой лечила? – обиделась мама, захлопывая семейный фотоальбом. – Или про то, как ты накрасила Клёпушку и надела ему платок на голову на ночь глядя, я вообще молчу… Я чуть разрыв сердца не схватила… Думала, что бабушка-покойница с того света вернулась, а что чувствовал бедный котик, я вообще представить боюсь. А после того, как Сима посмотрела «Властелин колец», бедный котик при словах «Моя прелесть» вообще боялся из-под кровати вылезать… У меня как раз тогда было старое обручальное кольцо…
