– Годвин, будь другом, посмотри, что там такое? – попросила я, убирая волосы с нового свитера. – Там колется что-то!
– Там булавка и записка! – произнес чародей, шурша бумажкой. – Только я тебе ее не покажу, потому что…
– А ну дай сюда! – заорала я, пытаясь вырвать записку из рук колдуна. Он поднял руку вверх, причем так, что я допрыгнуть не могла, как ни пробовала.
– Милая, я не говорил тебе, как чудесно смотрится на тебе этот свитер? Он так подходит к цвету твоего лица… Ты, главное, его не снимай! Так на дебаты и иди! – Годвин, сдерживая смех, развернул бумажку и торжественно прочитал: – «Бабушка! Штаны опять порвались между ног! Зашей их, пожалуйста, и постирай! Надеюсь, что отстираются! Спасибо!»
Глава 26
Какая боль, какая боль! Аргентина – Ямайка…
Дебаты проходили в огромном амфитеатре, что напомнило кадры из фильма о гладиаторских боях. Мне хотелось сразу поставить всех в известность, что из колюще-режущего мне можно доверять только веник и то под неусыпным надзором, но никому до моих садистских предпочтений не было дела. Все были заняты очень важной работой. Пока вокруг моего мужа суетилась целая команда «поправляльщиков», «текстодержателей», «водоприносителей» и прочего персонала, мы с Годвином стояли, как бедные родственники, в сторонке. Потом нас пригласили в гримерку, где и оставили наедине с огромным зеркалом, мол, куда со свиным рылом в калашный ряд. До начала дебатов оставалось полчаса. Амулет был горячим, как закипевший чайник, поэтому пришлось его снять и отдать чародею во избежание ожогов третьей степени.
– Годвин, – простонала я, глядя на себя в зеркало, – а может, ты сделаешь что-нибудь с моей внешностью? Ну нельзя же в таком виде к избирателям выходить! Нужно что-то такое, чтобы люди прониклись ко мне уважением! Чтобы они видели во мне будущую королеву ада, которой для полного счастья не хватает только короны!
– Не вопрос! – ухмыльнулся чародей. – Закрой глаза.
Я послушно их закрыла.
– Все, открывай! – сказал Годвин, отходя в сторонку. Это он для чего? Чтобы красоту неземную не затмевать или чтобы я его ненароком не убила на радостях от полученного результата?
Мое платье стало черным, словно я только что вернулась с похорон.
«Черная вдова мечтает познакомиться с обеспеченным мужчиной…» – вздохнула совесть. Высокий до неприличия разрез на юбке намекал, что я готова отправить на тот свет еще парочку мужей и конкретно сейчас подыскиваю состоятельных кандидатов. Лицо приобрело аристократическую бледность, а волосы были уложены в прическу в стиле Мардж Симпсон. Жаль, но моя башня по сравнению с ее башней смотрелась как-то неубедительно, хотя прикольно.
Подкрепляли мой измученный готический образ алые губы, которые я плотоядно облизала. Выглядела я так, словно через пять минут начнутся съемки фильма «Графиня Дракула», в котором мне предстоит играть главную сосательную роль, а на каждый кадр приходилось минимум по одному трупу.
– Дорогие мои избиратели! Чпок! – сладенько произнесла я, сделав чмокающий жест губами, словно я размазываю губную помаду. – Я – ваша королева! Чпок! Нет, Годвин. Это слишком! Давай что-нибудь попроще! Я себя в зеркале бояться начинаю. Эротично, готично, но не практично!
«Семейка Аддамс! Ту-ду-ду-ду! Хлоп! Хлоп!» – прокомментировала резкую смену моего имиджа совесть.
– Я тебе что? Салон красоты? – возмутился чародей, возвращая мне прежний замызганный вид. – Ну все! Тебе пора. Давай, дуй как есть! Бей на жалость! Хотя нет… Погоди… Будь осторожна… Я знаю его намного дольше, чем ты, и хочу тебя предупредить. Вадим пойдет на все, чтобы добиться своей цели!
– Напугал кота сосиской! – хмыкнула я, расчесывая волосы пятерней. – И кактус обнаженными ягодицами!
Я уверенным шагом вышла из гримерки и встала за трибуну, собираясь с размаху ударить по репутации оппонента, выдавив всю жалость из электората! Вадим встал за свою трибуну, положив перед собой огромную стопку листов. Ему даже поставили водичку, на случай, если у него пересохнет в горле. Меня же решили обречь на мучительную смерть от обезвоживания. Ничего, вы еще услышите крик умирающего в пустыне…
Прямо передо мной, на каменной столешнице виднелся продавленный отпечаток руки. Левой, как ни странно. А над нашими головами зависла в воздухе огромная сфера, которая напоминала мне дискотечный шарик из битого стекла. Сомневаюсь, что после дебатов будет дискотека… «Американ бой, американ джой!» – я уже готова была на все, даже, как батарейка «Энерджайзер», дать жару на танцполе. Главное, чтобы не включали медляки, а то я точно усну. Боже, как я завидую медведю! Вот бы сейчас откинуться в зимнюю спячку, чтобы весной, когда все проблемы миновали, вылезти на белый свет, почесывая тощий отлежанный бочок лысой иссосанной лапой, выплюнуть комок шерсти и отправиться со страшной силой пополнять жировые запасы в ближайшую деревню.
«Злые и страшные мишки-гризли, – детским голосом прочитала совесть, – лапы во сне не сосали, а грызли! Если весной будут целыми лапы, значит, медведю не быть больше папой!»
Но я уже почувствовала себя в шкуре неубитого медведя и решила сразу, что деревню нужно выбирать ту, где есть Интернет! Там больше всего ютуберов. А из всех ютуберов выбирать тех, у кого диагональ телефона поменьше, а то потом больно будет…
«А зазевавшимся ютубером с тридцатью тысячами подписчиков у речки какает медведь!» – улыбнулась совесть, с любовью цитируя мою любимую картинку.
– Уважаемые кандидаты, положите руку на алтарь правды! – раздался замогильный голос из сферы, приводя меня в чувство. Я опасливо положила руку поверх отпечатка и увидела, как на ней сомкнулся браслет. Это чтобы кандидаты не сбежали? Или чтобы не устроили потасовку? Нет, может быть, рукой я не дотянусь до оппонента, но насчет ноги я бы не стала утверждать преждевременно.
– Отныне вам придется говорить правду, и ничего кроме правды. Как только кто-либо из вас солжет, он будет испытывать страшную боль. Итак, начнем!
«Я тут в связи с дебатами заявление на отпуск написала…» – тихо произнесла совесть, пряча глаза.
«На отпуск моих грехов? – поинтересовалась я. – Молодец! Похвально! Выпишу премию в виде какого-нибудь доброго дела! Считай, что я уже сняла условного котенка с условного дерева!»
Вадим прокашлялся и поприветствовал всех присутствующих под бурные аплодисменты. Говорил он спокойно и надменно, словно уже заглянул в будущее и увидел результаты выборов, а сюда пришел лишь для того, чтобы поплясать на моих костях.
– Уважаемые избиратели. Я не знаю, для чего мы проводим дебаты. Свою программу я давно озвучил, но если есть необходимость, я сделаю это еще раз. Но позже. А сейчас я хочу обратиться к вам, уважаемые избиратели! Неужели мы будем всерьез воспринимать партию с таким противным названием, как Г.О.В.Н.О.? Неужели партия с таким названием может быть реальной политической силой?
Я была готова к чему-то подобному, поэтому тут же перебила его:
