Когда я дохожу до кабинета директора, то дверь легко распахивается передо мной. Маг не снял заклинаний, наложенных моей матерью для того, чтобы впускать меня внутрь. Я также могу попасть к нему в покои. Как-то раз я проскользнул туда, и в итоге меня стошнило в унитаз. Фиона с радостью заставила бы меня инспектировать апартаменты Мага каждую ночь, но я сказал ей, что стоит оставить эту возможность про запас. И воспользоваться в нужный момент, а не потратить на то, чтобы навалить ему на кровать мешков с дерьмом.
– К тому же, Фиона, я не накладываю кучи в мешки.
– Да я сама могу все сделать, тупица!
Мой желудок сжимается, когда я захожу в кабинет. Когда вижу мамин стол. Внутри темно, шторы задернуты, поэтому я зажигаю огонек на ладони и вытягиваю ее перед собой.
Когда я так делаю, моя мачеха пугается до смерти:
– Бэзилтон, не надо! Ты же можешь загореться!
Но для меня зажечь огонь так же просто, как вздохнуть: магия почти не тратится, и я чувствую, что держу все под контролем. Огонь может скользить между моими пальцами, как змея. «Он копия Наташи, – говорит отец. – В нем огня больше, чем в демоне».
Но отец все же отчитал меня, когда застукал с сигаретой в амбаре для повозок. «Во имя Кроули, Баз, ты же можешь загореться!»
Кабинет директора выглядит в точности таким же, как и в детстве, когда я играл здесь. Я думал, что Маг выкинет все вещи моей матери и повесит постеры с Че Геварой, но нет.
На его стуле лежит пыль. На стуле моей матери. И толстый слой пыли на клавиатуре. Вряд ли Маг вообще пользуется ею. Он не из тех, кто будет сидеть за компьютером и печатать. Скорее разгуливать где-нибудь и размахивать мечом, а также всячески пытаться оправдать свой костюм Робин Гуда.
С помощью палочки открываю верхний ящик. Ничего… Только канцтовары столетней давности. Зарядка от телефона.
В этом ящике мама держала чай, а еще мятные батончики «Аэро» и капли с гвоздикой. Наклоняюсь понюхать – могу ли я уловить их запах, ведь чутье у меня тоньше, чем у других. Я могу учуять то, что не может никто другой. Ведь я не человек.
В ящике пахнет древесиной и кожей. Во всей комнате пахнет древесиной, кожей и сталью, как и сам Маг. Вручную открываю другие ящики. Там нет никаких ловушек. Как и личных вещей. Даже не знаю, что взять для Фионы. Может, книгу.
Подношу пламя к книжной полке, испытывая желание подуть и сжечь эту комнату, ко всем чертям. Но потом замечаю, что все книги перемешаны. В этом нет никаких сомнений. Они кое-как всунуты на полку, а не поставлены на свое место, часть грудами лежит на полу. Мне хочется вернуть их на полки и рассортировать по темам, как делала моя мать. Она никогда не запрещала мне прикасаться к книгам. Я мог взять любую, с условием, что поставлю на место, а еще мама просила рассказать, если что-то смутит или напугает меня.
Может, следует воспользоваться тем, что книги перемешаны: никто не заметит, если одна исчезнет. Или даже несколько. Я тянусь к тому с выгравированным драконом на корешке: пасть зверя распахнута, а из нее вырывается огонь, складываясь в название «Пламя и вспышки – искусство возгорания».
Полоска света на полке вдруг становится шире, я круто разворачиваюсь, роняя том. Шуршат страницы, и что-то вылетает из книги, когда она приземляется на пол.
На пороге стоит Сноу.
– Что ты здесь делаешь? – требовательно спрашивает он.
Его клинок уже готов к бою.
Я достаточно насмотрелся на этот меч в действии, но, вместо того чтобы напугать, он меня даже успокаивает. Мне и раньше приходилось иметь дело с такой ситуацией… со Сноу.
Наверное, я действительно измотан, поскольку говорю ему правду:
– Ищу одну книгу матери.
– Тебе нельзя быть здесь, – отвечает он, сжав клинок обеими руками.
Я заношу огненный шар выше и отхожу от полок:
– Я не собираюсь ничего портить. Просто хочу взять книгу.
– Зачем? – Он опускает взгляд на лежащую между нами книгу и делает рывок вперед, покидая свою боевую стойку, лишь бы опередить меня.
Я прислоняюсь спиной к полкам и скрещиваю ноги. Сноу сгорбился над книгой. Очевидно, он думает, что это ключ, способный раскрыть мой заговор.
Сноу встает, глядя на клочок бумаги в своей руке. Выглядит он угрюмым.
– Держи, – тихо произносит он, протягивая мне предмет. – Я… извини.
Беру у него бумажный квадратик – фотографию. Хочется сунуть ее в карман и взглянуть позже, но любопытство берет верх, и я смотрю на нее.
На снимке изображен я.
Должно быть, в яслях. В Уотфорде раньше была детская комната для сотрудников и дневная школа, там и нанесли удар вампиры.
На этой фотографии я совсем малыш. Трех или четырех лет, в серой хлопчатобумажной одежде, легких шортиках и в белых кожаных ботиночках. Но больше всего меня удивляет цвет моей кожи: она красновато-золотистая на фоне белой рубашки с воротничком и белых носков. Я улыбаюсь в объектив камеры, а кто-то держит меня за руку…
Узнаю мамино обручальное кольцо. Ее крепкую жилистую руку.
И тут я и правда вспоминаю мамину ладонь. Которую она клала мне на ногу, чтобы утихомирить меня. Как взмахивала в воздухе волшебной палочкой.
Как тянулась в ящик стола за конфетой, которую потом бросала в рот.
– У тебя шершавые руки, – говорил я, когда она гладила меня по щеке.
– Это руки мастера огня, – отвечала она. – Метателя пламени.
Мамины ладони царапали мои щеки. Заводили волосы мне за уши.
Взмывали в воздух, насылая пламя на детскую, пока монстры с белой как мел кожей вонзали зубы в мое горло.
– Баз… – начинает Сноу и протягивает мне книгу; я беру ее. – Мне нужно кое-что тебе сказать.
– Что?
С каких это пор нам с Саймоном есть что сказать друг другу?
– Мне нужно поговорить с тобой.
Я вздергиваю подбородок:
– Говори.
– Не здесь. – Он убирает клинок. – Нам нельзя здесь находиться, и… то, что я скажу, очень личное.
На мгновение, на крошечную долю секунды, мне кажется, что он скажет: «Вся правда в том, что я очень неравнодушен к тебе». А я плюю ему в лицо. Но потом слизываю слюну с его щеки и целую.
Потому что я неуравновешенный тип. Спросите кого угодно.
Заклинанием «Загадай желание!» я убираю пламя с ладони, прячу фотографию в книгу и зажимаю ее под мышкой.
– Нам повезло, – говорю я, – у нас есть личные апартаменты наверху башни. Подойдет для личного разговора?
Сноу смущенно кивает и машет мне рукой:
– Идем.
И мы идем.
Глава 39
Саймон
