– Не все нам присягнут, это правда. Может, даже меньше, чем мы надеемся. Ты поэтому так разозлился?
– Из-за того, как говорил Лотт, Хило-цзен. Он разговаривал неуважительно.
Хило понимающе кивнул.
– И ты поставил его на место?
– Я… – Анден не был уверен. В голосе Хило и в изгибе его бровей читалось легкое подтрунивание. Анден с ужасом подумал, что кузен может подозревать в этой эмоциональной вспышке по отношению к Лотту какие-то другие мотивы. – Я должен был что-то сказать.
– Энди, – сурово отозвался Хило, – многие из этих ребят, твоих одноклассников, чуть позже станут твоими Пальцами. Ты должен запомнить: можно приструнить человека так, что он на всю жизнь тебя возненавидит, или так, что полюбит еще больше. А чтобы узнать, как такого добиться, ты должен знать этого человека. Что ты знаешь о своих друзьях?
Анден задумался. Что он знает о Лотте Цзине?
– Скажу тебе, что знаю я, – продолжил Хило. – Его отец – солдафон. Верный и Зеленый, насколько возможно, к счастью для нас, но Лотт Пен постоянно напрашивается на драку. Вечно всех задирает, никому доброго слова не скажет. Из тех, кто пинает собак. Неудивительно, что его сын вечно жалуется и морда у него такая хмурая. Он не знает, как быть мужчиной, при таком-то отце. Не знает, что думать про клан.
Они двинулись в противоположном от общежития направлении, но Анден беззвучно последовал за Хило. Он чувствовал, что Хило говорит ему что-то важное: ценный совет для будущего Кулака.
– То, что ты говорил ему, когда я подошел, – сказал Хило, – принизило твоего друга по сравнению с его отцом, а этого он не выносит. Он вытерпит от тебя любую взбучку, лишь бы почувствовать себя выше отца.
Никто не мог отрицать, что Коул Хило имеет подход к людям. Это проистекало из подлинного интереса к ним, таланта более загадочного для Андена, чем любая нефритовая способность. Они прошли через входные ворота к парковке, где стояла «Княгиня».
– Люди – как лошади, Энди. Пальцы и Кулаки тоже. Любая старая кляча побежит, если ее стегать, но только с такой скоростью, чтобы избежать хлыста. А скаковые лошади бегут, потому что видят лошадей справа и слева и думают: «Вот уж нет, этим гадам меня не обогнать».
Начался легкий дождь – холодная зимняя морось. Анден беспокойно поглядывал на небо и тер руки, но Хило прислонился к «Княгине», сунув руки в карманы и отставив локти.
– Иногда, Энди, ты думаешь, что можешь на кого-то положиться, а этот человек тебя страшно подводит, и с этим трудно смириться. Но большинству достаточно дать цель в жизни, сказать ему, что он может достичь большего, и он изо всех сил постарается этого добиться.
У Андена внезапно создалось впечатление, что ему мягко выговаривают за ошибки в поведении с Лоттом и другими одноклассниками. Если бы не появление Хило, он бы перессорился со всеми учениками, которых Колосс рассчитывал заполучить в ряды Равнинных весной. Анден потупился и понял, что ему тоже задали цель в жизни.
– Ты прав, Хило-цзен.
Недостаточно быть Зеленой Костью, даже Первым учеником, он должен быть Коулом.
– Не смотри так, – сказал Хило. – Как будто ты думаешь, что я в тебе разочарован. Это не так. Всем нам есть чему поучиться. Ты схватился с товарищем и потребовал уважения к клану. Это значит, у тебя верное сердце, а это самое главное. А теперь дай взглянуть на нефрит, который ты получил в награду.
Анден протянул кузену зеленую шкатулку. Хило открыл ее и вытащил единственный круглый камень диаметром с пуговицу и вдвое толще, вставленный в простую металлическую застежку. Хило изучил камень. Нефрит был безупречен, живой и прозрачный, зеленый, переливающийся голубым. Даже при низком солнце на закате облачного дня он будто пылал в пальцах Хило. Колосс довольно засопел, и на мгновение Андена охватило беспокойство, иррациональный страх лишиться камня, внезапное желание выхватить свою награду обратно.
Кузен улыбнулся, словно прочитал побуждения Андена по лицу или в его ауре. Он взял Андена за левое запястье. Осторожно, почти с нежностью, ослабил кожаный тренировочный браслет и вставил четвертый камень в свободную ячейку рядом с тремя другими. Он защелкнул браслет, и тот плотно обтянул руку Андена, а потом отрегулировал застежку.
– Вот, – сказал Хило, игриво похлопав кузена по щеке. – Так лучше, да?
Анден на минуту закрыл глаза, купаясь в новой энергии, текущей по усталым мышцам и натянутым нервам, словно свет. Даже с закрытыми глазами все выглядело восхитительно ясным и удивительно прекрасным – дождь с шипением покалывал кожу, ветер приносил тысячи других звуков и ароматов, а аура кузена – ее форма, размер, и сила – была четче, чем все, что он видел перед собой. Анден засмеялся, смутившись, что так глупо улыбается. Он мог бы снова пройти Испытания, хоть сейчас, и пройти еще лучше, в этом он не сомневался. Каждый завоеванный нефрит улучшал реальный мир, силу в теле и все вокруг. Анден открыл глаза и увидел, что Хило смотрит на него с гордостью, но и с завистью.
– Ты чувствуешь это каждый раз, когда надеваешь новый нефрит? – спросил Анден.
– Нет. – Хило отвернулся и непроизвольно приложил руку к груди. – Ты никогда не забудешь первые камни – первые шесть или около того. Будешь помнить тот день, когда получил каждый, как ты их получил и что при этом чувствовал. А все более поздние чувствуешь все меньше и меньше. На каком-то уровне все Зеленые Кости сравниваются. Когда ты носишь весь положенный нефрит, добавка нового не имеет значения. Но с некоторыми людьми происходит по-другому – он их уничтожает.
При словах Хило эйфория Андена растворилась. Уничтожает. Его мать, дядя, а теперь Лан – казалось неправильным, неуважительным думать о них в таком ключе, но как сказать иначе? Даже чудесный прилив нового нефрита не мог подавить нарастающего страха – за себя и за других. Он видел всего несколько камней Хило под воротничком рубашки, между двумя верхними пуговицами, всегда расстегнутыми. Но Анден знал, что тело кузена украшает еще множество камней, и многие опасные трофеи добавлены в последний месяц.
– С тобой ведь такого не произойдет, Хило-цзен? – спросил он, не в силах скрыть своего беспокойства.
Хило с легкой печалью покачал головой.
– Я больше ничего не чувствую.
Глава 42. Старая Белая крыса
Подсобка ломбарда в Папайе была одним из немногих мест, где Тем Бен вел дела с безрассудными смельчаками, стоящими на нижней ступени черного рынка нефрита. Теперь его бизнес окреп, с удовлетворением думал Тем. Пока Зеленые Кости с энтузиазмом убивали друг друга, преступники всех мастей могли дышать свободно. За ними приглядывала жанлунская полиция, но она лишь штрафовала за мелкие преступления, управляла дорожным движением и подчищала за кланами. Всего лишь гражданская служба, а не воины. Большинство полицейских даже не носили нефрит. Уж точно ничего похожего на те великолепные камни, которые сейчас рассматривал Тем в десятикратную лупу. При увеличении становился заметен характерный рисунок, отличающий подлинный кеконский нефрит – редкий и самый ценный драгоценный камень в мире – от других зеленых камней, не обладающих такими свойствами.
