23
В 11:55 Кипп Гарнер с важным видом начинает двигаться от Калифорния-авеню вдоль ограды, которая не дает посетителям парка случайно выйти из «Палисейдс» на Тихоокеанскую автостраду. Справа от него серебрится в солнечных лучах океан, напоминая гладкий стальной лист, слева, за узким парком, поток машин выплескивается на Оушен-авеню.
На Киппе – черно-белые тенниски от Луиса Лимана, драные джинсы «Эн-эф-эс»
[21] и футболка той же фирмы с изображением пальмы. Футболка едва не трещит под напором плеч, бицепсов и груди. На запястье размером с предплечье среднего мужчины – часы «Убло» с колонным колесом в корпусе из голубого тексалиума
[22], выпущенные ограниченной партией в 500 экземпляров: они прямо-таки кричат всем и каждому о силе и деньгах их владельца. Кипп Гарнер редко носит оружие, не взял он его и сейчас. Его лучшее оружие – собственный разум и собственное тело, хотя сегодня он сунул в карман полиэтиленовый пакет с застежкой; в пакете лежит пропитанная хлороформом тряпочка на тот случай, если женщина начнет сопротивляться.
Вот уже полтора часа на протяжении трех кварталов, от Калифорния-авеню до бульвара Санта-Моника, стоят шестеро расставленных им людей, ожидая встречи Джимми с женщиной. Двое похожи на студентов колледжа с учебниками – читают, ловя солнечные лучи. Один сидит на коврике из плетеного тростника и занимается йогой. Еще один пытается всучить прохожим издания адвентистов седьмого дня. Двое в рабочей одежде – такой же, как у служащих парка, – подравнивают как могут кустарник. Всего здесь четверо мужчин и две женщины, у каждого есть пропитанная хлороформом тряпочка, а у троих – еще и пистолеты.
На западной стороне Оушен-авеню припаркованы, на некотором расстоянии друг от друга, шесть внедорожников. Где бы ни произошел захват, одна из машин окажется достаточно близко, чтобы засунуть в нее женщину, почти не привлекая ничьего внимания.
В этот первый теплый мартовский день большинство людей в парке и его окрестностях не входят в команду Киппа. Целеустремленные бегуны бесконечно циркулируют по шестимильному маршруту – от пирса Санта-Моники до северной оконечности пляжа Уилл-Роджерс-Стейт-Бич и обратно. Люди выгуливают собак. Молодые любовники прохаживаются, держась за руки.
Тут же видны и человеческие отбросы: два оборванных алкаша носят с собой все свое имущество, они обречены проводить ночи в пьяном сне, затаившись в парковых кустах; длинноволосый наркоман с обнаженной грудью, настолько худой и бледный, что ему не стоило бы снимать футболку даже в душе, наедине с самим собой, сидит на скамейке и перебирает струны гитары с таким безразличием, что Киппу хочется вырвать у него инструмент и разбить.
Джимми, трус и нытик от рождения, сетует, что народу слишком много, а значит, слишком много свидетелей. Он разбирается в компьютерах, но совершенно несведущ в тонкостях операций, связанных с физическим нападением и похищением людей. Чем больше людей в парке, тем больше они будут отвлекаться друг на друга и не заметят того, что Кипп и его ребята делают с женщиной. А когда начнется работа, то чем больше будет народа, тем сильнее станет смятение, тем меньше окажется надежных свидетелей.
Кипп взял с собой мощный маленький бинокль. Каждые две минуты он подносит его к глазам и осматривает парк слева и спереди от себя, разглядывая то, что видно сквозь деревья; он проверяет своих людей и ждет появления Джимми Рэдберна. Из приемника в правом ухе Киппа раздается голос Захида, одного из «студентов», погруженных в учебники:
– Джимми подходит ко мне, треть квартала к северу от Санта-Моники. Похоже, он скис.
– Пошел ты, – говорит Джимми. – Нужно было натолкать в портфели пенопласт.
– Тогда ты не потел бы, и стало бы ясно, что портфели легкие. В любом случае, если что-то пойдет не так и она уйдет с пустыми портфелями, один ее звонок – и мы в заднице. Заткнись и потей, – говорит Кипп.
В общем-то, он не собирается убивать эту женщину, назвавшуюся Итан Хант. Он прижмет ее к стене, узнает, как эта дерзкая сучка раздобыла нужную информацию и заставила их плясать под ее дудку, выяснит, почему ее интересуют эти вскрытия и парень по имени Дэвид Джеймс Майкл. А потом либо пустит ее в расход, либо нет. Если нет, он изолирует ее, пока команда будет переезжать из «Винила», не привлекая внимания ФБР, а потом освободит. Если она такая сексапильная, как говорит Джимми, он как следует познакомит ее с Киппом Гарнером, чтобы она его запомнила. И отпустит.
Чуть дальше, чем на полпути между бульваром Уилшир и Аризона-авеню – оба упираются в Оушен-авеню, – Кипп поворачивается спиной к ограде и направляется вглубь парка, чтобы лучше видеть сквозь заросли деревьев. Он останавливается и смотрит в бинокль прямо перед собой.
Вот идет Джимми с тяжелыми портфелями; в воздушном шарике, подпрыгивающем над его головой, отражается солнце. Он приближается к Алике, которая втюхивает религиозные трактаты немногочисленным желающим.
Никакой сучки в фиолетовом парике или без него, настолько сексапильной, чтобы соответствовать описанию Джимми, Кипп не видит. Но это не значит, что ее здесь нет, – Джимми тот еще кобель, он и на козу запрыгнет, если ему приспичит и поблизости не окажется никого лучше, фантазер, в чьих рассказах коза станет первой претенденткой на звание «Мисс Вселенная».
И тут случается нечто неожиданное.
24
Довольно простенький на вид семиэтажный отель с элементами ар-деко стоял напротив парка «Палисейдс». Оформление входа делало его облик довольно стильным: шесть ступенек, огороженных перилами с балясинами из нержавеющей стали, вели в портик, где мраморные колонны подпирали дугообразный архитрав. Под архитравом находились две двери из стекла и полированной стали, а по бокам от них – стеклянные панели с выгравированными птицами вроде цапель, стоявшими в том, что напоминало воду. В этот момент двери были закрыты, и Джейн стояла за одной из них, разглядывая парк на дальней стороне Оушен-авеню.
Снаружи, в портике, ждал следующего гостя швейцар, облаченный во все черное, если не считать белой рубашки. А еще он помогал Джейн, присматривая за южной, невидимой для нее частью парка.
Уходя в отпуск, она сдала служебный пистолет, вместе с которым должна была положить на стол и удостоверение агента ФБР. Но удостоверение она сохранила. Натан Силверман, глава секции, не попросил вернуть его. Джейн была одним из самых успешных сотрудников, и ему, наверное, казалось, что она справится со своим горем и вернется через несколько недель, а не месяцев. А может быть, он пренебрег этим еще и потому, что они относились друг к другу с большим уважением и были друзьями в той мере, в какой это позволяли различия в звании, возрасте и поле. К тому времени, когда он мог потребовать возврата удостоверения, она не работала уже два месяца – продала дом, подала заявление на продление отпуска и ушла в подполье.
