10
Натан Силверман сидел за компьютером в своем домашнем кабинете, когда в 9:10 пришел отчет из Лос-Анджелеса.
Служба в правоохранительных органах в полной мере позволяла понять, какую необычную жизнь ведут люди и до чего они непредсказуемы. Большинство преступников были предсказуемыми, как восход солнца, что отчасти объяснялось отсутствием воображения. Но довольно часто самые невинные и мягкие с виду люди творили дикие бесчинства, и предвидеть их было невозможно. Точно так же в трудную минуту среднестатистические мужчины и женщины, не подготовленные к ведению боя, проявляли не меньшее мужество, чем легендарные герои на полях сражений в далеком прошлом. И эта, лучшая, сторона человека не давала Натану Силверману скатиться в неизлечимый цинизм.
Он предполагал, что Джейн будет вести себя мужественно и храбро, не забывая о чести. Пока что у него не имелось никаких свидетельств противоположного. Но события в Санта-Монике вызывали у него нечто большее, чем простое беспокойство. Почему она заявила, что ведет наблюдение в рамках операции ФБР, находясь в отпуске? Кто была та женщина на роликах? И что лежало в портфелях?
К отчету прилагались фотографии и кадры с камер наблюдения отеля. Качество оставляло желать лучшего, но вполне позволяло опознать Джейн Хок, хотя она постриглась и покрасила волосы.
Недоумевающий Силверман отправил агенту в Лос-Анджелес электронное письмо с просьбой переслать ему все записи с камер наблюдения, имеющие отношение к делу. Кроме того, если камеры стояли в парке по другую сторону улицы или на проезжей части, он хотел знать, не зафиксировали ли они обстоятельств, при которых женщина на роликах перелетела через Оушен-авеню, согласно рассказу швейцара.
Ливень, начавшийся за обедом, шел без перерыва, хотя теперь звук его был не угрожающим, а скорее торжественным, словно стук множества барабанов или цокот копыт лошадей из похоронного кортежа.
Силверман взял самую четкую фотографию Джейн, обвел лицо рамочкой и увеличил до размера экрана. Четкость уменьшилась, но он воспользовался программой, которая многократно удваивала пиксели, пока лицо не предстало перед ним во всех подробностях. В очертании рта, сжатых челюстях чувствовалась решимость. Но и тревога тоже. Может быть, третье, что он подметил, было игрой воображения, на которое влияли его чувства к Джейн – любовь и восхищение, но ему показалось, что он увидел отчаяние преследуемого человека, слышащего близкий лай собак.
11
Приехав из Шерман-Оукс в мотель в Тарзане, Джейн стала последовательно припоминать все, что она сделала в доме Брэнуика.
Она работала в перчатках. Значит, отпечатков не оставила.
В доме имелась охранная система – у двери висела панель. Но никаких открытых камер наблюдения она не увидела. Только датчики на дверях и окнах.
Пять пуль, выпущенных из ее пистолета, будут обнаружены криминалистами. При первой возможности надо разобрать пистолет и избавиться от деталей, но сначала – найти ему замену.
В мотеле она снова купила лед и банку колы в торговом автомате.
Запершись на ночь в своей комнате, она достала из чемодана набор для обслуживания и взялась за пистолет. Стреляла она за последние три дня немного, и оружие не нуждалось в чистке, но с учетом того, что́ одна из пуль сделала с сыном Ричарда и Бернис Брэнуик, ей все же хотелось почистить его.
Занимаясь «хеклер-кохом», она позволила себе подумать о Джимми Бобе, о том, как он пришел к своему концу, о необходимости выстрела, когда он швырнул ей в лицо авторучку, замахнулся стулом и велел громиле прикончить ее.
Ей довелось участвовать в десяти расследованиях массовых и серийных убийств. В восьми случаях были вынесены приговоры. В пяти случаях, закончившихся арестом, обошлось без насилия. В шестой раз агент из ее группы застрелил урода, который убивал маленьких мальчиков. Седьмым преступником был Кратчфилд, собиратель глаз, которого Джейн ранила в ногу. В восьмом случае она попала в серьезную переделку на безлюдной ферме: другого агента убили, а ее подкараулили два насильника-социопата, приятели, повязанные кровью. Она уложила обоих. Ни сожалений, ни чувства вины. Но она не могла избавиться от воспоминаний о том, как эти люди, пусть они и были последними уродами, взывали к Господу или своим матерям и плакали, как дети, когда разрывные пули вырывали куски из их тела.
Роберт Брэнуик стал третьим, кого она убила, – негодяй, преступник, движимый жадностью и жаждой власти. Но в то же время он оставался человеком, у которого было прошлое, были любящие родители, привязанные к нему, благодарные ему за возможность пораньше отойти от дел, – о том, как сын заработал эти деньги, они даже не подозревали. Он вызывал физическое отвращение, но тут не было его вины; он компенсировал недостатки своей внешности нелепыми заявлениями о том, что он – современный Казанова, никогда не встречающий отказа, но ведь многие мужчины имеют преувеличенное представление о своем успехе у женщин. Убийство с целью самозащиты – это вынужденный поступок. Джейн не раскаивалась в том, что уложила хакера, но, чтобы не утратить человечности, она должна была признать, что и он обладал этим качеством.
Следовательская работа и армейская служба – два разных мира. На войне ты нередко убиваешь на таком расстоянии, что не видишь лиц тех, кто желал убить тебя и превратить твою страну в руины, а если в рукопашном бою перед тобой все же мелькают лица, ты ничего не знаешь об этих людях.
Чтобы расследовать обстоятельства жизни человека, изучить его, а потом суметь убить его, пусть даже ради спасения невинных жизней или самозащиты, нужно обостренное чувство долга… и обязательные проблески сомнения. Джейн не сомневалась в правильности своего поступка, но иногда сомневалась в том, что до конца понимает, почему она способна сделать это.
Роберта Брэнуика воспитали законопослушные люди. Отец Джейн убил свою жену. Что значило больше – природа или воспитание?
Размышляя на эти темы, она проникалась убеждением, что были две причины, заставившие ее бросить музыку и выбрать службу в правоохранительных органах: отторжение своего знаменитого отца и желание искупить трусость, проявленную в детстве, в те недели и месяцы, когда он выдавал убийство ее матери за самоубийство.
Но если по своей природе она была скорее Каином, чем Авелем, то все же следовало иметь в виду, что она, вероятно, выбрала эту карьеру, стремясь узаконить насилие, на которое была способна.
Она несколько раз говорила об этом с Ником, а тот отвечал: «Да, жизнь – сложная штука, но иначе она превратилась бы в «русские горки» на плоскости. Что толку от такого катания? Да, мы никогда не узнаем себя до конца, значит мы достаточно загадочны, чтобы заинтересовать друг друга. А если бы мы узнали себя до конца, к чему задерживаться в этом мире?»
Закончив чистить пистолет, она убрала набор для обслуживания, взяла пять патронов из своих запасов и затолкала в полупустой магазин.
Потом она смешала колу и водку в стакане со льдом. Села на кровати. Включила телевизор.
