— Думаю, ты прав, — неохотно согласился Солсбери.
— Да, сэр, мне приходилось сталкиваться с подобными субъектами. — Алэн взял трубку. — Нужно все объяснить Кэй. Бедняжка. Не хотелось бы ее пугать.
Солсбери кусал губы.
— О, Марта! Неужели это всего лишь ужасная шутка?
Сэм Линч брел по коридору, едва волоча по ковру ноги. Он попал в большую комнату, в которой уже был, пересек ее наискосок и, очутившись в прихожей, остановился и обернулся назад.
В большой комнате не было никого, в прихожей тоже. Во всей квартире тепло, тихо, приятно пахнет мебельным воском. Он скользнул взглядом вдоль лестницы, но и там никого.
Сэм облокотился об обитую зеленой кожей стену и уперся руками в спинку стула. Полный провал. Оказывается, эта роль трудней, чем он думал. Он ее плохо знал и все перепутал.
Он убеждал себя, что Солсбери не станет сидеть сложа руки, что он, несомненно, что-то предпримет и будет действовать обстоятельно, с умом. Ну конечно же.
И тем не менее его будто сковал столбняк. Он поймал себя на том, что прислушивается. Но к чему? К тому, что произойдет дальше.
В пустых нетопленых комнатах царили тишина и покой. Ни шагов, ни голосов, ни других звуков. От прикосновения его влажной ладони на поверхности красного дерева остался след.
Внизу за углом послушно стоит у обочины его старенькая машина. Слишком уж долго она там стоит. Обитателям этого дома и в голову не придет предупредить лакея в подъезде, чтобы он никому не называл фамилию Сэма. Над ним нависла опасность. Она грозит ему из-за каждого угла. Что касается девушки, ему-то что до нее?
Нужно спуститься вниз и. быстренько отсюда смотаться, если, конечно, ему дорога собственная жизнь. Он посмотрел на свои руки и вспомнил жирный грязный палец. Она погибнет, если к ней прикоснется этот палец. Тогда уже будет поздно. Может, попытаться поговорить с матерью?
Он сумеет ее напугать, по-настоящему напугать. Пусть она, как и он, начнет паниковать. Замок, воздушный замок. Вряд ли в жизни Марты Солсбери было что-нибудь, кроме чистоты и благопристойности. Если ей и довелось узнать, что на свете существует грязь и всякие извращения, то лишь теоретически. И если ей довелось соприкоснуться со всем этим, то только кончиком волшебной палочки, именуемой деньгами. А ручка у этой палочки длинная.
Изощренный садизм такого человека, как Амбиелли, его необузданные похоти, грязные руки Малыша Хохенбаума — всего этого ей не понять. Сплетни... Сказки... Анекдоты... Она живет в другой половине мира. А те двое и вовсе ничего не знают об этом беззаботном игривом изяществе. Однако в какой-то точке обе половинки неминуемо соприкасаются.
Если даже он ее напугает, она обратится за помощью к своему будущему зятю, этому изящному молодому человеку, занятому изучением преступного мира и напичканному на сей счет всевозможными теориями. Сэм старался быть справедливым и верить, что Дюлейн, хоть он и вел себя заносчиво, так или иначе что-то предпримет.
Он убеждал себя в том, что он, Сэм Линч, сделал все от него зависящее. Но это не помогло: он своего не достиг, следовательно, нет никакого удовлетворения. Внутри все так и кричит: нет, нет! Вот приближается машина, горло девушки сдавливает громадная ручища, в ее бесстрашных глазах вспыхивает ужас при мысли о том, что предстоит погибнуть в чуждом ей мире.
Нет! Как можно вернуться на свое место, на это кресло у прохода и ждать, когда упадет занавес?!
Сэм потерял ощущение времени. Сколько он тут стоит: минуту, час? Какой-то звук...
Она пересекла огромную комнату, прошла мимо него в прихожую, но вдруг заметила его краешком глаза. Копна каштановых волос разлетелась на две стороны.
— Привет, — чуть слышно сказала она.
Она набросила на плечи пальто, сбоку болталась сумка, в руке было письмо. Он выпрямился.
— Куда вы идете?
— Я? На угол, бросить письмо. А то потом забуду и...
— Я его брошу, — сердито перебил он ее.
— Благодарю вас, но мне это совсем не трудно. — Она прижала письмо к груди и немного робко на него взглянула. — Папа пообещал сделать то, что вы просили?
Он в отчаянии прикрыл рукой глаза.
— Не уверен. Вы его видели?
— Папу? Нет.
— А вашего друга Алэна?
— Нет.
— Может, я смогу чем-то вам помочь, Сэм? — услышал он. — Вы попали в беду?
Он отнял руку от своих воспаленных глаз, сердце так и перевернулось, когда он заглянул в ее глаза.
— Я из-за вас погибну. Почему это? Что в вас?
— Не знаю, — серьезно отвечала она. — А что случилось?
— А вы поверите, если скажу?
— Разумеется, — кивнула она.
— Не надо, — разозлился он. — Не верьте всяким незнакомым...
— Не верить вам?
— Вы неискушенная. Ничего не знаете о жизни. Вы еще почти дитя.
— Интересно! — с негодованием воскликнула она. — Ну ладно, вы убеждаете не верить вам. Ваше дело. Я, может, и не поверю. Но почему только из-за того, что вы никому не верите, и я должна...
— Вы правы, правы, — бормотал он.
— Вы и мне не вполне доверяете, иначе сказали бы, что вас тревожит.
— Знаю. Почему вы не выправите этот зуб?
— Потому что это больно. Да он мне и не мешает. И вообще это не так уж важно.
Она замолчала, прикусила губу и вдруг прыснула со смеху.
— Оставим этот разговор, — сказал Сэм. — Сестра, я свалял дурака.
— Да? — она приготовилась к серьезному разговору. Он вышел из-за стула и взял ее за локоть.
— Да. Я по глупости взял и принес вам подарок.
— Подарок? Мне?
Она послушно повернулась, и они вместе направились к выходу.
— А потом вдруг оробел. Все болтался тут, заставляя себя сказать вам... Он внизу.
— А что это?
— Я не мог внести его без... мм... разрешения. Его не засунешь в карман. Он в моей машине.
Они вышли в парадное. Ее руки уверенно и беззаботно поворачивали ручки, отпирали замки.
— Я ни за что не позволю вам увезти его назад.
Сэм нажал кнопку лифта. Он нервничал.
— Вам это может показаться ужасно глупым. Я сам в него влюбился. Но откуда мне знать, понравится ли вам...
— А что это?
— Прошу вас, пропустите меня вперед.
— Зачем?
— Я... Мне надо кое-что приготовить.
— Подарок?
Он кивнул.
— Но ведь вы хотите преподнести его мне, правда?
