— Да, пожалуйста, собирайся.
39
Выдающегося допроса не получилось. Жордан Полен больше ничего особенного не знал, и Де Риттер за своим ноутбуком заканчивала задавать последние вопросы. В дополнение к этой хлипкой истории, вышла на свет возможная связь Кулибали — Самой, которая могла бы оживить дело. Но эта связь была лишь нариком, которого постоянная нехватка дури сделала немного нелюдимым и который так и не был опознан. Открытая дверь, войдя в которую упираешься в стену.
Сэм включил компьютер и вошел в межведомственное фотоприложение.
— Сделай мне описание внешности принцессы. Если она употребляет, без сомнения, рано или поздно на чем-то попадается — кража или домогательство. А раз так, ее фотография имеется в картотеке. Слушаю тебя.
— Нарики как китайцы. Никогда не знаешь, сколько им лет; я бы сказал, между восемнадцатью и тридцатью, в зависимости от того, насколько она держит себя в руках. Блондинка, миниатюрная, ростом примерно метр пятьдесят пять, худая, волосы… не знаю… грязные?
— Цвет глаз?
— Ну ты спросил, умник… Красные — как правило.
Некоторое время на экране компьютера крутилась картинка, а затем программа предложила выборку из 78 фотографий, подходящих под предложенные параметры. 78 несчастных девушек, жизнь которых в какой-то момент пошла не в том направлении. Жордан Полен добросовестно рассмотрел фотографии одну за другой с усердием, коего было ровно столько же, сколько и желания покинуть территорию уголовной полиции, где он не очень-то привык находиться в качестве свидетеля. Наконец он без колебаний сделал вывод.
— Мне жаль, но среди того, что вы показали мне, ее нет. — Отодвинувшись вместе со стулом, Полен обратился к группе: — Ну ладно, я был благоразумен, а теперь мне можно вернуться к себе?
Кост встал и пригласил его следовать за ним по длинному коридору, ведущему от его кабинета к лифту. Это расследование движется в ритме «шаг вперед, два шага назад», а он никогда не был хорошим танцором. В общей комнате, куда выходили лифты и зал ожидания для потерпевших, Полен обратился к Косту голосом, которого тот от него никогда не слышал. Ровным и без всякой вражды. Почти успокоенным.
— Честно говоря, я думал, что придется проторчать здесь двадцать четыре часа.
— У нас был договор, а слово надо держать. С другой стороны, у меня действительно не было причин заключать тебя под стражу.
— Потому что вам они нужны сейчас?
— Да, всё больше и больше.
Двери открылись, и взгляд Жордана Полена на мгновение остановился над плечом полицейского.
— Твоя принцесса-шлюха…
— Да?
— Она у тебя за спиной.
Кост обернулся в пустом зале и внимательно осмотрел его единственное украшение. Афиши Ассоциации помощи родителям детей — жертв преступления — большие красные буквы над фото, «ПРОПАВШИЕ» и традиционное английское «MISSING»
[31].
— Первое фото сверху слева. Малышка, которая улыбается, в зеленом свитере. Это она. Во всяком случае, такой я ее увидел в первый раз. Потом она стала выглядеть похуже.
Воспользовавшись тем, что полицейский замер в стойке охотничьей собаки перед фотографией девушки, Полен исчез в лифте, двери которого закрылись за ним. Оставаться на месте означало навлечь на себя новый допрос. Полицейский и так знает, где его найти.
* * *
Кост несколько раз повторил имя, написанное под лицом пропавшего ангелочка.
— Камилла Сультье.
Ничего не всплыло в памяти. Он ускорил шаги, вошел в кабинет и приказал Сэму:
— Камилла Сультье. Мне нужно все, что у нас на нее есть, прямо сейчас.
Несмотря на то что Де Риттер уже собиралась спросить, из какой шляпы он вынул эту информацию, Сэм погрузился в компьютер, не пытаясь совать нос. Информаторы появляются своевременно. Он знал, как у Коста все это работает.
— Сультье Камилла… вот она.
40
Телефон хранил молчание, но загорелась красная сигнальная лампочка, означающая внутренний вызов из секретариата. Гальенн — заместитель начальника уголовной полиции — машинально нажал на кнопку, и голос секретарши представил ему собеседника. Их разговор был быстрым. Разъединив вызов, Гальенн встал.
Как можно быстрее он преодолел двадцать метров, отделяющие его кабинет от кабинета начальника — последние несколько шагов проделал уже рысью, — и, перед тем как открыть высокие обитые двери, с легкой одышкой в голосе обратился к секретарше-церберу, следившей за ним поверх сдвинутых на кончик носа очков для чтения:
— Вы слышали, что он сказал?
— Не беспокоить до нового распоряжения.
Поблагодарив ее, Гальенн толкнул сразу две толстые дверные створки.
— Господин директор, мы получили звонок комиссара Стевенена из уголовной полиции девяносто третьего департамента. Вам следует связаться с ним.
Несколько минут спустя телефон начальника замерцал красным; секретарша сообщила, что запрашиваемый звонок находится в режиме ожидания. Шеф включил громкую связь, чтобы разговор мог слышать его заместитель, обеспокоенный настолько, что видно было не его самого, а только лысину.
— Кристоф, я слышал, вы хотите связаться со мной.
— Мое почтение, господин директор. Мы только что получили звонок от полковника Мальбера.
— Какая-то проблема?
— Возможно, месье. Разговор с капитаном Костом, во время которого упоминался «код девяносто три».
— Действительно, это вызывает беспокойство. Расскажите мне об этом капитане… как там его?
— Капитан Виктор Кост, господин директор. Начальник следственной группы уголовной полиции девяносто третьего департамента. Группа работает с хорошими результатами. Несколько неверных шагов в карьере, но ничего такого, что можно использовать как рычаг. Он прошел практически всю программу обучения в девяносто третьем со своим напарником, лейтенантом Матиасом Обеном, — тем, кого заменяет Мальбер.
— И этот лейтенант Обен только что порвал с «кодом девяносто три»? Какой интерес ему выставлять все напоказ? Это же похоронит его самого.
— Может, не было выбора. Кост — любопытный и умный полицейский и к тому же его друг.
— Досадные свойства… Что у нас есть в качестве средства давления? Слабые места, прошлое, наркомания, любовница?
— Ничего такого. Несколько лет назад после самоубийства подружки он полностью погрузился в работу.
— Те, кому нечего терять, — самые опасные. Как вы собираетесь уладить эту проблему?
— Это много от чего зависит, месье. Какова степень свободы моих действий?
