— Ну, кровь была...
В глазах мистера Амадо вспыхивает надежда:
— Так?
— ...а потом крови не стало.
Мистер Амадо натянуто улыбается.
— Тебе понадобится больше информации для твоей статьи, — говорит он, стараясь, чтобы его голос звучал скорее ободряюще, чем разочарованно.
Нил возвращается к штрихованию сложной композиции, которую он набросал на обороте папки.
— Разве это не дело полиции? — растерянно спрашивает он.
— Я хотел, чтобы ты оценил ситуацию с точки зрения школьников и поговорил с девушками, которые обслуживали киоск. Тем вечером они оставались там до восьми.
— Я поговорил.
— Прекрасно!
— Они не знают, что произошло.
Мистер Амадо вздыхает:
— Просто сделай мне одолжение, Нил, постарайся копнуть немного глубже. Пожалуйста.
Нил шутливо отдает честь:
— Будет сделано, мистер Амадо!
Неудовлетворенный таким ответом, мистер Амадо склоняется над Нилом и нашептывает ему на ухо что-то угрожающее — или, может быть, ободряющее. Линдси косится на мой закрытый блокнот. Ее записная книжка уже вся исписана каракулями. Каракулями главного редактора.
— Ну, на чем ты будешь делать акцент в статье? — шепотом спрашивает она. Сквозь внешнее дружелюбие в ее голосе проглядывают сопернические нотки.
— На том, почему новенькие меня ненавидят.
— Что?
— Не бери в голову. — Самое меньшее, что я могу сделать — это вести себя так, как будто мне есть о чем писать. Я открываю блокнот и пытаюсь поддержать беседу: — Ты уже со всеми встретилась?
— Почти, — отвечает она, переворачивая страницу. — Со всеми, кроме Джеймса. Слушай, не хочешь сходить в кино в пятницу? На Мейн-стрит есть кинотеатр независимого кино, там показывают крутые фильмы.
— Я не смогу, — отвечаю я, все еще раздраженная тем, что она одерживает надо мной верх.
— Ой, ладно. Ну, может...
— Мистер Амадо идет.
Линдси выпрямляется на стуле. Мистер Амадо целеустремленно шагает к нам — настолько, насколько это возможно для человека в мягких кожаных туфлях. Наклоняясь, он бросает взгляд на наши записи. Я заслоняю написанное рукой.
— Итак, — начинает он, жестом останавливая Линдси, которая порывается что-то сказать. — Успехи Линдси мне известны; хотелось бы узнать, что думает вторая половина.
Вторая половина понятия не имеет, что отвечать. Поставленная в безвыходное положение, я задаю один из актуальных для меня вопросов:
— Вам не кажется странным то, что они все знакомы друг с другом? И то, что Мичиган они находят очаровательным?
Мистер Амадо сначала ничего не отвечает и только награждает меня взглядом, которым вы бы посмотрели на бездомного, стоящего около продуктового магазина и кричащего, что в хлебе завелись пришельцы. Если бы у его усов были пальцы, он погрозил бы мне одним из них.
— Софи, — замечает он, — мы, кажется, уже говорили об этом.
Краем глаза я замечаю, как Линдси украдкой бросает на меня косые взгляды, как будто ее предупреждали, что нельзя смотреть прямо на затмение лузера.
— Я знаю, — отвечаю я, — но...
— Мы не проводим расследование, — говорит он, — мы отмечаем начало учебного года. Завтра попробуй снова.
И, хлопнув рукой no столу, он удаляется, оставляя меня недоумевать, почему любопытство Нила было одобрено, а мое — раскритиковано в пух и прах. Обмякнув на стуле, всю оставшуюся часть урока я рисую кружочки в блокноте, а Линдси тем временем на одном дыхании выкладывает все пикантные подробности, которые она узнала о двух парнях, что околачивались рядом с Владом в столовой. Их зовут Девон и Эшли — смешно, учитывая их очевидное стремление походить на кирпичную стену.
— Они были не очень-то разговорчивы, но у нас все получилось, — сообщает она. — Представляешь, они работали в цирке, когда были маленькими!
— Строй. Ты хочешь сказать, что они работали немыми клоунами? — изумляюсь я, воображая себя участницей великого космического эксперимента: интересно, через какое время взорвется голова Софии, если поместить ее в густой раствор странностей и повторять ей: «Нет, то, во что ты вляпалась, — совершенно нормально».
— Ну, допустим, — соглашается Линдси, — это довольно странно. Но из этого получится отличная статья! Не то что про Эндрю Арчера, который не хочет говорить ни о чем, кроме грязных мотоциклов. — Она закрывает блокнот. — А что насчет Влада? Он ведь твой, да? Он, по крайней мере, кажется интересным. И любит порисоваться. Не могу поверить, что ему сошла с рук эта утренняя история с Морган.
И тоже, Линдси. Я тоже.
Глава третья
Вечером за ужином я присутствую на шоу, посвященном Владу. Влад потрясный. Влад крутой. У Влада черный «хаммер» с тонированными стеклами, и он обещал покатать на нем Кэролайн. Влад богатый. Родители Влада уехали по делам в Европу, и их дом предоставлен в его распоряжение. И, кстати, он рад, что они разрешили его друзьям пожить с ним в этом семестре, так что он не будет чувствовать себя одиноко. Кэролайн так возбуждена, что забрасывает в рот овощи без их тщательного предварительного осмотра.
— Представляешь! — восклицает она, поднимая вилку. — Он хочет знать про меня все, абсолютно все! Когда я родилась, где я родилась, что я планирую делать после средней школы, есть ли у меня родимые пятна... буквально все! Потрясающе, правда?
Не будь я столь незначительной персоной, я бы поблагодарила Кэролайн за то, что она сложила всю эту информацию — правда, искаженную ее одержимостью — к моим ногам. Вместо этого я пытаюсь перевести разговор в другое русло. Но когда Кэролайн принимается разыгрывать в лицах прощальную сцену возле ее шкафчика, я не выдерживаю.
— Он странный, — говорю я. — Как насчет всех этих поклонов?
Кэролайн краснеет.
— Он из Европы, — защищается она.
— Нет, ты сказала, что его родители работают в Европе.
— Это одно и то же.
— Короче, это полнейшая чушь. Все это — полнейшая...
— Ты встретилась с кем-нибудь из новых учеников? — прерывает нас Марси, привыкшая прекращать детские ссоры в самом зародыше.
— С Виолеттой. Похоже, она сумасшедшая, — говорю я и тут вспоминаю, что мы обменялись адресами. — Она... э-э-э... возможно, придет.
Марси давно привыкла слышать вещи, которые говорятся единственно с целью ее шокировать. Поэтому ей часто непросто понять, когда я говорю серьезно. Ее губы подергиваются и наконец решают растянуться в снисходительную усмешку.
— Хорошо, — говорит она. — Только предупреди заранее. Я уберу все ножи.
