Вожжи хлопнули по крупам небольших резвых лошадок, которые шли нестройной рысью. Копыта коней и колеса телеги поднимали на лесной дороге облака белой пыли.
Григорий Ильич открыл флягу, сделал глоток и предложил Сергею. Перехватив вожжи одной рукой, паренек поднес горлышко к губам. Крепкий напиток ожег горло. Четырнадцатилетний подросток сделал над собой усилие, чтобы не скривиться, и вытер пот, заливавший глаза.
Они выехали на рассвете. И вот теперь жаркое солнце беспощадно пекло обнаженную голову Сергея. Григорий категорически отказывался снимать меховую шапку, он лишь сбил ее на затылок. Колеса подпрыгивали на кочках. Весь последний час Григорий жаловался на боль в спине.
— Скоро приедем, — сообщил Сергей, чтобы подбодрить спутника.
— Да что ты говоришь! Уж пора бы! — проворчал мужчина. — Повезло твоему отцу, что я согласился его заменить.
— Но ты ведь отлично знаешь, что из-за больной ноги он плохо переносит дальнюю дорогу.
— Лучше скажи, что он просто хотел порыбачить вместе со Старшим.
Григорий почесал бороду. Сергей улыбнулся. Он знал, что Григорий Ильич за друга даст себя на кусочки изрубить. Дружба связала их навеки. «Как Марусю и меня», — подумал мальчик. При мысли, что с началом лета его чувства к Марусе изменились, перестали быть просто дружескими, Сергей нахмурился. Когда он видел, как она идет, босоногая, в легком платье, с рыжими волосами, разметавшимися по плечам, подростка охватывало странное волнение и он испытывал непреодолимое желание задать стрекоча. Если девочка дразнила его, то Сергей становился красным как маков цвет. Взбешенный, он отворачивался, так как считал, что его смущение всем бросается в глаза, и делался еще более мрачным.
Григорий посоветовал парню придержать лошадей. Они рисковали пропустить развилку дороги, где им следовало взять левее. Сергей послушался и посмотрел на лошадей, встряхивавших гривами, чтобы отогнать тучи мошкары, которые налетели, как только кони пошли помедленнее.
Григорий сплюнул.
— Еще немного, и будем на месте.
Сергей остановил лошадей на поляне. Многовековые кедры источали терпкий смолистый аромат. Слышно было лишь бряцание конской сбруи, да шум ветра в кронах деревьев. Ни одна птица не пела. Парнишка спрыгнул на землю.
— Отличное место, как ты думаешь? — обратился он к спутнику, осматриваясь вокруг.
Сергей наклонился, чтобы сорвать горсть черники, которую он тут же отправил в рот. Григорий пожал плечами.
— В любом случае, им надо обжиться здесь до наступления зимы. Давай-ка поторопимся, они мне за неделю порядком надоели. Только и делают, что едят да пачкают.
Специалист по животноводству с лицом, заостренным, как звериная мордочка, дал им кучу рекомендаций, которым необходимо было следовать, прежде чем выпустить ценных хищников на волю. Зверьков нельзя пугать, их надо кормить несколько раз в день. Оба охотника чуть не умерли со скуки. Они мечтали лишь о возвращении домой.
Работы было невпроворот, ценилась каждая пара рук. Сергей знал, что его мать каждое утро поднимается с рассветом, чтобы набрать грибов, дикого лука, крапивы, черники или черной смородины. Проворная Маруся первой взбиралась на дерево, чтобы натрясти кедровых шишек с вкусными орешками. Следовало приглядывать за посевами конопли и ржи, так же как за морковью и репой. Некоторые посевы были расположены далеко от хутора, и, чтобы дойти до них, требовался не один час. Все было продумано и учтено, ведь от летней страды зависела жизнь общины в течение суровых зимних месяцев.
С тех пор как большевики навязали охотникам твердые цены на пушнину, уже нельзя было рассчитывать на торговлю. Отныне все меха следовало сдавать председателю колхоза в Ивделе. Доход упал почти вдвое, и хуторяне больше не могли покупать необходимые им товары. Но привыкшие к трудностям сибиряки научились использовать любые ресурсы тайги. Запасы инструментов, оружия, домашней утвари и семян, созданные десять лет тому назад благодаря мудрости Старшого, по-прежнему оставались их самой охраняемой тайной. Сколько крестьян было расстреляно из-за того, что спрятали несколько жалких колосков хлеба, чтобы накормить семью?
Сергей сдернул кусок домотканого полотна и достал первую клетку. На темно-коричневой мордочке зверька опасливо поблескивали два маленьких черных глаза.
— Эй, не бойся, дружище, сейчас ты получишь свободу, — прошептал мальчик.
— Ты разговариваешь с животными! — расхохотался Григорий, держа по клетке в каждой руке.
— Хотел бы я посмотреть, как бы ты себя чувствовал на их месте! — откликнулся Сергей, ставя клетку у подножия дерева. — Всю жизнь ты живешь в покое и довольстве на звероферме, тебя кормят и поят, и вот однажды ты понимаешь, что тебя отпускают на волю… Я не удивлюсь, если их сожрут уже через четверть часа.
— Это невозможно, мой дорогой, это запрещено Госпланом, — сыронизировал Григорий. — Не забывай, что сейчас мы держим в своих руках «черное золото» страны. Эти бесподобные животные оказались на грани исчезновения. А сейчас соболя вновь размножаются. Когда я думаю о том, что мои предки выплачивали налоги царскому правительству шкурами вот этих красивых зверьков, мне становится тошно.
Григорий махнул рукой перед лицом, чтобы отогнать мошкару.
— Проклятая страна! — процедил он. — Ее можно терпеть только зимой.
— Ты говоришь об этом каждое лето, Григорий Ильич.
— И я прав! Я не переношу этот удушающий зной, когда тебя поедом едят чертовы насекомые и ты постоянно боишься пожара, который уничтожает все на своем пути.
Мужчина вытащил из кармана немного табака, скатал его в шарик и сунул в рот.
— Вот видишь, чтобы успокоиться, я даже вынужден жевать табак, — угрюмо сообщил он.
— Ну что, выпускаем? — спросил Сергей, который уже начал терять терпение.
— Давай, командуй!
Охотники поочередно открыли восемь клеток. В течение нескольких секунд не наблюдалось никакого движения, затем пары соболей высунули за проволочную сетку свои трепещущие носы, втянули запахи тайги и, словно стрелы, устремились в лесную чащу.
— Все-таки хорошее дело мы сделали, — удовлетворенно сказал Сергей, складывая пустые клетки на телегу. — Лишь бы они дали потомство!
— Очень на это надеюсь, — подхватил Григорий, который облегчался у дерева. — Если эти «господа» не будут довольны результатом, то они вполне могут обвинить нас в саботаже и донести в ГПУ.
— Ну, им будет трудно сослать нас, мы и так уже на месте, — пошутил Сергей.
С мрачным видом Григорий застегнул штаны, затем уселся рядом со своим молодым другом.
— Не заблуждайся, парень. У них длинные руки, а Сибирь большая. Я частенько слушаю сплетни и пересуды и могу тебе сказать, что существует ад, о котором ты даже и не подозреваешь.
Сергей пронзительно свистнул, и лошади тронулись.
