– Это случилось пять лет назад, – пояснил ему профессор Тринити-колледжа.
Пришлось ехать в новую столицу объединенного королевства. По счастью улицу, где находилась резиденция Королевского общества, удалось отыскать сразу. Застали сэра Исаака за написанием труда по математике – будущая книга так и называлась «Анализ с помощью уравнений с бесконечным числом членов». Андрей предполагал, что ученый будет рассержен их появлением, но тот даже обрадовался их приходу. Появление царской особы, а уж тем более из Московии не удивило Ньютона.
– В апреле тысяча шестьсот девяносто восьмого года, – проговорил сэр Исаак, когда гости сели на длинный диван в его кабинете. Стоит отметить, что к математику, кроме царевича и графа, напросился еще и майор. – Монетный двор, где мне приходилось, так сказать работать, – продолжал ученый, – в ходе «Великого посольства» меня трижды посетил сам Петр Алексеевич. Кроме того, ко мне часто приезжает принцесса Каролина (41). Мы с ней часами ведем беседы на философские и религиозные темы. Так что для меня появление высокопоставленной особы обычное дело.
Исаак встал из-за стола подошел к окну, глядя на улицу продолжил:
– Именно я посоветовал провести государю московскому денежную реформу наподобие нашей английской.
Повернулся и посмотрел на царевича, словно оценивая в нем потенциал. Математик, отметил про себя Андрей, на жизнь смотрит со своей колокольни. Все у него в жизни рассчитано и высчитано. Золотарев и сам решил хорошенечко разглядеть ученого, раз уж такая возможность появилась в его жизни. Скажи он своим партнерам по бизнесу, хотя бы белокурой Линде, что работала у него секретаршей:
– Видел я Исаака Ньютона и лично с ним разговаривал.
Никто бы ему не поверил, а зря.
Вот он стоит у шкафа с книгами и ищет какой-то фолиант. Обычный человек, к тому же небольшого роста, если бы сейчас с ним рядом стоял Петр Великий, тот был бы его на две, а может и на две с половиной головы ниже. Крепкого телосложения с волнистыми густыми седыми (говорят поседел он в тридцать лет) волосами.
Сейчас ища на полке книгу, казалось что о гостях Ньютон совершенно забыл. Ходил слух, что из-за постоянного нахождения в глубокой сосредоточенности, он частенько проявлял рассеянность. По Кембриджу ходил анекдот (его рассказал путешественникам все тот же профессор), что однажды, пригласив гостей, Исаак пошел в кладовую за вином. Там его осенила какая-то идея, он помчался в кабинет и к гостям больше не вернулся. Андрей сейчас глядя на него надеялся, что Ньютон о них не забыл.
– Вот, – проговорил математик, – нашел.
Достал с полки книжку. Обтер ее от пыли, затем подошел к столу. Пером написал посвящение и протянул царевичу.
– Это монография «Оптика», – пояснил он, – с помощью нее можно определить развитие науки на сто лет вперед. Тут есть приложение «О квадратуре кривых» – моя версия математического анализа. Может быть стоило бы вам ваше высочество портрет подарить, – вдруг проговорил он, но замолчал, а у Андрея уже возникла одна идея, которую он решил обсудить с математикам уже после ухода Христофора с Алексеем. Тем более что и повод остаться с Ньютоном тет-а-тет был. – Но лучший подарок, – продолжал между тем сэр Исаак, – это книга.
Проговорили еще минут десять, потом Ньютон занервничал, и Андрей понял, что тот считает что этот час для него потерян. Вполне возможно, что математика печалила необходимость тратить время на еду и сон. Вот отчего он никогда и не был женат. Еще, что отметил граф, за это время ни разу не засмеялся.
– В прошлом году издал сборник математических работ, – в заключение сказал Ньютон, – «Универсальная арифметика». Приведенные в ней методы ознаменуют рождения перспективной дисциплины – численного анализа. А теперь господа, – проговорил он, – наша аудиенция закончилась.
Шредер и царевич заспешили к выходу, Андрей задержался. Как только за ними закрылась дверь, он произнес:
– Лейбниц просил вам передать письмо.
– Что же вы, все это время молчали? – затем кивнув на дверь, добавил, – из-за них?
Граф ничего не ответил, а лишь только протянул сложенный несколько раз листок бумаги.
Ньютон прочитал письмо два раза. Сначала он сделал это очень быстро, потом минуту разглядывал Золотарева, словно пришелец из космоса, хотя с другой стороны он ведь и был пришельцем, вот только из будущего. Затем прочитал письмо медленно и произнес:
– Мой друг и одновременно соперник, мы с ним подходим по разному к некоторым вещам, и иногда спорим, но в спорах, как говорят, рождается истина, пишет что вы из будущего. Он не шутит?
Андрей мысленно отругал себя за то, что проговорился в беседе с Лейбницем. Хорошо, что письмо предназначалось именно Ньютону, а не кому-то еще. Можно попытаться убедить сэра Исаака в том, чтобы дальше информация об его происхождении не просочилась. Он хотел сначала сказать, что это шутка, но передумал. Стоило ли лгать? Пожалуй нет.
– Лейбниц не шутит, – ответил эстонец, – да и зачем?
– И то верно, – согласился математик. Он взглянул на графа, – и вы знаете когда мы с ним умрем?
– Не знаю. Видите ли уважаемый, сэр, в прежней жизни я изучал математику, арифметику, географии и прочие науки, в которые вы внесли свой вклад, но…
– Но, – проговорил Ньютон.
– Но не изучал биографии людей. Мне просто незачем было знать, когда кто родился, а уж тем более умер. Единственное что могу сделать, так только предположить когда это произойдет, но и то только основываясь на возрасте человека.
– Согласен.– Согласился математик, – Тогда поставим вопрос по-другому, то что я изложил в книге подаренной царевичу сбудется?
– Наверное, – произнес Андрей, – я ведь книгу не читал. Просто в будущем станет так много книг, что все прочесть просто невозможно.
– Возможно, возможно. Ну, хоть что-то расскажите обо мне.
Андрей пожал плечами.
– Все что мне известно, известно и вам, – молвил он.
– М-да, – прошептал Ньютон, – вроде мы зашли в тупик.
Исаак встал из-за стола. Прошелся по комнате и вновь вернулся за стол. Он вдруг резко изменил тему разговора. Ньютон вдруг спросил, а что будет с его открытиями в области физики. Затронул закон всемирного тяготения, хорошо, что Андрей вовремя одумался и не ляпнул закон выведенный Эйнштейном. Вряд ли в эту пору удалось бы разработать ядерную бомбу, но формула подтолкнула бы математика к новым изысканиям. Нет, решил граф, тут нужно быть осторожнее. Многое ни Лейбницу, ни Ньютону знать не нужно, а вот подтолкнуть их к работам по электричеству можно было бы попытаться, тем более, что Андрею хотелось хоть чуть-чуть но изменить свои условия жизни. Если уж не телевизор, то хотя бы лампочки накаливания. Все-таки термин «электричество» вот уже более ста лет был известен в Европе. Лейб-медик Уильям Гилберт употребил его в своем сочинении «О магните, магнитных телах и о большом магните – Земле», в котором объяснял действие магнитного компаса и описывал некоторые опыты с наэлектризованными телами. Затем лет через пятьдесят Отто фон Герике разработал электростатическую машину трения. Да вот только до углубленных исследований в этой области было еще далеко. Предложение высказанное Золотаревым насчет электричества Ньютон воспринял критически.
