Задыхаясь, Изольда бежала по деревянным мостикам, окликала перевозчиков срывающимся голосом – и, наконец, оказалась на улице, которая вела от моста к высокому дому Накари у самого гетто. Ей удалось опередить хозяев дома, воспользовавшись коротким путем, о котором ей рассказал Фрейзе: гондоле приходилось плыть дольше.
Она сразу же опознала дом по рисунку Ишрак и забарабанила в дверь.
– Фрейзе! Ишрак! – крикнула она. – Уходите!
В тихом доме отчаянный стук в дверь прозвучал ошеломляюще громко. В кладовой запиравшие дверь в подвал Ишрак и Фрейзе сильно вздрогнули от неожиданного шума. Фрейзе успел испугаться, что за ними пришел тот самый таинственный голем, но Ишрак сразу направилась к входной двери.
– Это Изольда, – сказала она.
– Отпирай, быстрее! – поторопил ее Фрейзе. – А то сейчас стража придет!
Ишрак пробежала по узкому коридору и, отодвинув засовы, распахнула дверь.
– Они ушли с площади и, может, идут сюда! – с трудом проговорила Изольда. – Не знаю, куда они направились, но они взяли гондолу. Я спешила, как могла.
Капюшон ее монашеского одеяния упал с головы, светлые волосы рассыпались по плечам. Она никак не могла отдышаться после бега.
Ишрак сразу же обняла подругу за плечи, собираясь уйти.
– Ну же, – сказала она Фрейзе, – идем.
– Не через парадную дверь: она же была заперта на засовы изнутри! – напомнил он ей.
Пока Ишрак колебалась, Изольда посмотрела на узкий канал и увидела пугающую тень от носа гондолы на его каменной стене. Лодка вот-вот должна была выйти из-за поворота – и тогда их увидели бы на пороге дома. До них донесся предупреждающий крик лодочника:
– Гондола! Гондола! Гондола!
– Поздно! – шепнула Ишрак. – Придется зайти в дом.
Они снова скользнули в коридор и закрыли за собой входную дверь.
– Через сад! – прошипела Ишрак. – Быстро, иначе они нас увидят, когда зайдут!
Она протащила Изольду через дом, а Фрейзе чуть задержался, чтобы закрыть дверь на засов.
– Боже, что это за запах? – Проходя мимо открытой двери кладовки, Изольда помедлила и закрыла рот рукой. – Как мертвечина!
– Быстрее! – приказала Ишрак, закрывая дверь и уводя всех через гостиную во внутренний сад, куда вела задняя дверь.
– Иди! – сказала она Изольде. – Я запру дверь и вылезу в окно спальни.
– Давай я! – вызвался Фрейзе. – А ты выходи.
Он опоздал: Ишрак уже промчалась вверх по лестнице на второй этаж. Фрейзе повернулся к Изольде.
– Нам надо перебраться через стену, – прошептал он. – Калитка в стене заперта, а ключ у них. – Он подставил руки, чтобы Изольда могла поставить на них ногу. – Давай! – скомандовал он. – Как будто садишься в седло.
Изольда приподнялась на его руках, и он подкинул ее вверх. Она успела ухватиться за ветку и подтянулась на стену. С трудом подтянувшись, Фрейзе устроился рядом с ней – и замер. Они оба цеплялись за стену и с ужасом смотрели, как внизу Накари – отец с дочерью – подошли к дверце в стене, достали ключи и вошли в сад. Открыв дверь дома, они зашли внутрь.
– Что нам делать? – шепотом спросила Изольда. – Нам надо помочь ей выбраться!
– Ждем, – решил Фрейзе.
В доме Ишрак стремительно поднялась по лестнице. Она услышала, как открылась калитка в стене и Накари зашли в сад. Джасинта что-то сказала насчет холодной погоды, а потом она с пугающей ясностью услышала, как Драго спросил:
– Что там за шум?
Ишрак бесшумно скользнула по предательски скрипнувшему полу к окну спальни и выбралась наружу. Сбежав по винтовой лестнице в сад, она увидела обоих своих друзей, застывших на верху стены.
– Слезайте! – прошипела она. – Они в доме. Они вас увидят, если посмотрят в окно!
Фрейзе спрыгнул на улицу и приготовился ловить Изольду. Та упала ему на руки, а Ишрак ухватилась за низкую ветку и забралась наверх. Там она, не мешкая, опустилась на руках вниз и прыгнула.
Они оказались у узенького канала, через который чуть дальше был переброшен висячий мостик.
– Сюда, – сказала Изольда, надвигая капюшон одеяния на свои светлые волосы. Она двинулась вперед быстрым шагом, утирая лицо рукавом. – Я так быстро не бегала с тех пор, как мы уехали из Лукретили, – отметила она, обращаясь к Ишрак.
– Ты всегда была быстрой, – отозвалась ее подруга. – Быстрее меня. Теперь надо научить тебя драться.
Изольда с улыбкой покачала головой в знак отказа.
– Ей неприятно даже думать о том, чтобы кому-то сделать больно, – объяснила Ишрак Фрейзе.
Они перешли по мостику и зашагали по набережной на противоположной стороне канала.
– Думаю, что никогда не смогу причинять другим боль, – сказала Изольда. – Мне это невыносимо. Даже от нынешнего приключения я вся дрожу. А теперь мне лучше идти домой одной.
– С тобой все будет в порядке? – спросил Фрейзе, разрываясь между желанием проводить ее до безопасного места и необходимостью и дальше притворяться слугой Ишрак.
– О, да, – пообещала она. – Я легко начинаю дрожать, но я не трусиха.
– Мне следовало бы идти с тобой, – продолжал сомневаться он.
Ишрак засмеялась:
– Если будут какие-то проблемы, она сможет убежать, – сказала она. – А бегает она точно быстрее, чем ты.
Изольда улыбнулась.
– Я пойду вперед. Увидимся дома.
* * *
Фрейзе и Ишрак неспешно шли вместе вдоль Гранд-Канала. Ишрак следила за тем, чтобы важно вышагивать перед Фрейзе с видом юного принца, и играла свою роль до того момента, как они оказались на причале их дома. Там она быстро осмотрелась, убедилась в том, что ни в окнах, ни на самом канале никого нет, и прошмыгнула в дверь.
Сидевшая у входа Изольда тут же вскочила и обняла подругу.
– Отлично! Я вас ждала. Остальные тоже дома. – Она крикнула наверх: – Они вернулись!
Фрейзе тоже зашел в дом, а Лука и брат Пьетро выглянули из своих комнат.
– Заходите, – поторопил их Лука. – Как все прошло?
Брат Пьетро отшатнулся при виде наряда Ишрак.
– Пусть она переоденется! – потребовал он, прикрывая глаза рукой. – Если женщина одевается, как мужчина – это ересь!
– Я быстро, – пообещала Ишрак.
Она понеслась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, словно мальчишка – и они услышали, как она швырнула свой костюм в сундук и быстро начала надевать платье. Вниз она сбежала с распущенными волосами и только после возмущенного взгляда брата Пьетро свернула их в небрежный узел, закрепив на затылке. Лука ей улыбнулся. Только стареющий монах мог не оценить ее ловкость и грацию в наряде парнишки – и ее беззаботную красоту, когда она снова оделась в традиционное девичье платье.
