Он неловко повернулся к Ишрак.
– Я плохо говорил о твоем костюме, – признал он. – Ты выполнила отличную работу для Ордена, была храброй и предприимчивой. – Он немного помялся. – Из тебя получается очень недурной юноша, – добавил он. – И в твоем виде нет ничего еретического.
– Хороша! – восхищенно сказал Фрейзе. – Так бы и съел. – Он был вознагражден изумленным хихиканьем Ишрак. – А лазает как ловкая обезьянка. Если вам нужна жена-воришка, то она подойдет идеально.
– Но это не значит, что тебе можно переодеваться и в таком виде уходить из дома каждый день, – продолжил брат Пьетро. – Сегодня было исключение. И этим вечером вы обе выйдете из дома как скромные и утонченные молодые дамы. Наша репутация богатой семьи будет зависеть от вашего поведения.
– А, званый вечер! – воскликнула Изольда. – За всем этим я о нем совсем забыла!
– Прислушивайтесь к любым разговорам о золоте, – распорядился брат Пьетро. – И помните: вы – молодые особы из очень хорошей семьи, за которыми дома строго следят. – Он посмотрел на Изольду так, словно полагался на то, что ей удастся сыграть роль благовоспитанной юной дамы, в отличие от Ишрак. – Я надеюсь, что вы, леди Изольда, будете подавать пример, – сказал он.
Изольда скромно кивнула, но при этом тайком бросила на Луку веселый взгляд.
– Конечно, – пообещала она.
Все пятеро отправились вместе в гондоле. Фрейзе предстояло дожидаться с другими слугами в помещении для прислуги. Гондола будет ждать их у дома: привезет завершивших визит Изольду с Ишрак обратно и снова вернется за Лукой и братом Пьетро. Мужчины предположили, что пробудут в гостях долго – возможно, задержатся за полночь.
Мужчины надвинули капюшоны плащей на головы, а глаза закрыли простыми черными масками. Изольде видны были только улыбающиеся губы Луки, любовавшегося ее необычайной красотой. На ней был темно-синий плащ с таким же темным капюшоном, надвинутым на ее светловолосую голову. Маска закрывала ей лоб, глаза и нос, и сквозь ее прорези сверкали ее ярко-синие глаза. Более светлые синие перья, прикрепленные с обеих сторон маски, поднимались над ее головой, словно знаки вопроса. Она казалась необычной, незнакомой и прелестной. Рядом с ней одетая в черное Ишрак походила на красивую изящную тень, и только ее рот был виден из-под черной маски в форме полумесяца, усыпанной серебряными звездами.
Лука наклонился к Изольде и зашептал ей, почти касаясь губами ее уха.
– Я в жизни не видел никого прекраснее тебя, – признался он.
Совершенно очарованная Изольда повернулась и улыбнулась ему. Ее потемневшие глаза сияли в прорезях маски.
– Встреться со мной, – прошептал ей Лука. – Встреться со мной этой ночью. Как только мы сможем уехать с этого вечера.
Город был в карнавальном настроении: все окна, выходящие на Гранд-Канал, сияли светом множества свечей, на темной воде ответвляющихся каналов и у причалов качались гондолы. Иногда на сиденье гондолы они успевали увидеть обнимающуюся парочку: надвинутые капюшоны скрывали их поцелуи, спрятанные руки искали прикосновений. На некоторых гондолах любовники уходили в каюту и закрывали дверь, предоставив гондольеру скучать на корме, удерживая суденышко на нужном курсе. Таинственный свет свидания пробивался сквозь жалюзи каюты. Брат Пьетро отворачивался и крестился, чтобы не заразиться грехом.
Приближаясь к палаццо, они увидели на причале огромную толпу, разряженную в необычные костюмы. Тут были мужчины, одетые чудовищами и ангелами, и женщины в шелках всевозможных цветов, на высоченных подошвах, считающихся необходимыми для модных дам. Некоторые из них были разодеты настолько ярко и держались так гордо, что даже молодым приезжим стало понятно, что эти женщины выставили себя на продажу. Это были знаменитые венецианские куртизанки: чтобы провести с ними ночь, мужчина должен был потратить небольшое состояние: их ласки продавались, как и все в этом городе.
Повсюду люди переходили от группы к группе, разговаривали, флиртовали, скрываясь под масками – иногда сдвигали их выше и открывали губы для быстрого поцелуя, а порой отходили в тихий сад или темную дверную нишу. Изольда мельком увидела улыбающееся лицо женщины, которую какой-то мужчина за руку уводил в тени. У причала какой-то мужчина ловко перешагнул с одной раскачивающейся лодки на другую, с ребяческим смехом откликнувшись на взмах серебряной перчатки.
Это было волнующе. У всех гондол горел на корме факел или раскачивался на носу фонарь. Девушки видели, как мужчины и женщины договариваются о свидании на воде, после чего их гондолы вместе ускользают в какой-нибудь затемненный боковой канал и там замирают бок о бок, чтобы женщины могли пококетничать за расписными веерами, а мужчины – надавать щедрых обещаний.
На белокаменном причале деревянные башмаки женщин, надетые поверх туфелек, стучали кастаньетами, словно приглашая мужчин пойти потанцевать. Обрывки музыки долетали из распахнутых дверей, слышен был веселый смех мужчин и женщин. Изольда обменялась с Лукой томным взглядом, словно хотела, чтобы они вдвоем могли куда-то уйти и там танцевать, смеяться и целоваться.
– Изольда! – шепотом предостерегла ее Ишрак. – Твоя маска не скрывает твоих мыслей. У тебя такой вид, будто ты готова грешить, как венецианка.
Изольда стремительно покраснела.
– Ишрак, – тихо сказала она, – мне нужно снова его поцеловать. Мне кажется, я умру, если его не поцелую.
Ишрак ахнула:
– Но ты же говорила…
Громадные водные ворота палаццо были распахнуты, яркие факелы отражались в гладкой воде. Гондолы выстраивались в очередь, чтобы заплыть во дворец и высадить гостей на красный ковер, щедро расстеленный до самых плещущих волн.
– Мы как будто попали в странный иной мир! – изумилась Изольда. – Столько роскоши и столько красоты!
– Столько греха! – тихо посетовал брат Пьетро.
Наконец подошла и их очередь: гондола легко скользнула под арку и замерла у лестницы. Слуги в ярких костюмах шагнули вперед, чтобы удерживать лодку, однако не успели они выйти, как обернувшаяся назад Изольда увидела на канале гондолу с четырьмя прекрасными женщинами. Лодка задержалась прямо за ними. Женщины были искусно набелены и нарумянены, в высоких головных уборах и причудливых масках. Одна из них лениво помахала Луке и громко произнесла название своего дома.
– На Гранд-Канале, – добавила она. – Приплывай в полночь, когда уйдешь отсюда!
– Грех повсюду вокруг нас! – ужаснулся брат Пьетро, качая головой.
– Я помню, что говорила, будто не стану целовать мужчину до свадьбы! – жарко прошептала Изольда Ишрак, поднимаясь на ноги и глубже натягивая капюшон. – Но это было много недель тому назад, до того, как мы сделали вид, будто женаты. А тогда он меня поцеловал, так что теперь я знаю, как это бывает. И потом, сейчас карнавал, и куда бы мы ни попали, все знакомятся и милуются. Разве ты не видишь? – спросила она у подруги. – Разве не чувствуешь? Словно сам воздух ласкает мне шею, касается губ! Неужели ты не чувствуешь? Мне из-за этого даже дышать трудно!
