– Почему вы тогда уставились на это имя? Прочитать вслух? Джонатан Блейк, семьдесят шесть лет, палата номер шестьдесят пять. Запущенный гепатит. Доходы?
Костлявый человек принялся сыпать цифрами:
– Десять миллионов? Семьдесят? Полмиллиарда?
И снова она потупила взор.
– О боже, – выпалил сухощавый. – Неужели столько? Как пройти в палату № 605? Премного благодарен.
– Вам нельзя туда заходить!
– Я уже там!
И этот целеустремленный скелет во плоти ворвался в палату, в которой царила тишина – предвестница вечного покоя.
– Проснитесь! – воскликнул он.
Потрясенный бледный страдалец – жертва инфекции, которая вскоре прекратит его существование – широко распахнул глаза.
– Садитесь! – последовала вторая команда.
Больной – кожа да кости – задрожал. На этом сюрпризы не окончились.
– Слушайте! – раздалось третье восклицание.
– Доктор? – прошептал умирающий.
– Возможно, а может, нет, – ответил сухощавый посетитель, словно из незримого мегафона. – Ответьте мне: оцениваете ли вы свою жизнь в десять миллионов, сорок миллионов, девяносто миллионов? Во сколько?
Тот же потупленный взгляд, что и у медсестры, указал на правильность суммы.
Худощавый посетитель фыркнул:
– Ладно. – Он взглянул на табличку у постели больного. – Вам суждено умереть. Так?
– Никто мне этого не говорил! – заволновался пожилой человек.
– Чего еще ожидать от слащаво-лживых докторишек. Еще до рассвета вас упакуют в мешок и отправят по адресу «Вечность Плюс». Вас это устраивает?
– Нет, – глотнул воздуха старик, – не устраивает!
– Я изменю это. – Мрачный посетитель бросил табличку на кровать. – Я пришел к вам с предложением. Поскольку завтра вас не станет, вам бы не хотелось прожить лишних семь-десять дней?
Потрясенный этой незначительной, но тем не менее хорошей новостью, исхудалый пациент смог лишь кивнуть и пробормотать свое согласие.
– Хорошо! – Незнакомец протянул руку, чтобы взять старика за дрожащую кисть и измерить пульс. – Медленный, медленнее, совсем замедлился. – Ладно! – Он выпустил кисть. – Я пришел одарить вас дополнительно семью, может, десятью днями жизни. Не очень много, но, учитывая, что вас готовятся ночью просунуть во врата смерти, десяток дней – райское солнышко, материнское молоко. Подробности интересуют?
Пораженный старик с горящими глазами закивал в знак согласия.
– Предложение следующее. Подпишите отказ от своих банковских счетов, в том числе швейцарских, на полмиллиарда или около того. От всех, от всех без остатка! Вам не придется погрязать в залитую дождем могилу; вместо этого вы будете наслаждаться. Черт, да что там, наслаждаться – восхищаться двумястами сорока часами свежего воздуха и солнечного света. Будете дышать, вкушать драгоценную еду, что тает во рту. Получается, что-то около пятидесяти тысяч долларов за минуту. Я не силен в расчетах. Огромная сумма за одну секунду, но каждая стоит вдвое-втрое дороже этого. Да?
Глаза старика мерцали под веками, посылая неопределенные сигналы.
– В конечном счете: желаете ли вы выложить все, что вы нажили за свою жизнь, в обмен на десять тысяч дополнительных сердцебиений, избавления от спертого воздуха и выхода на свежий воздух, завтрака по утрам, перекуса в сумерках? Из тех ли вы трусов (думаю, да), что побаиваются лопат могильщиков, роющих землю? Вы отдадите мне ваше богатство, дабы обрести несколько свежих детских часов? Мммм?
Старик, запутавшийся в бесцветных простынях своей постели, посмотрел на посетителя, затем на потолок и дальше.
– Итак, – вопросил тощий, – ваш ответ?
– Нет, – выдохнул старый человек.
– Что?
– Нет! – слетел ответ вместе с запахом изо рта умирающего. И еще раз прозвучал всплеск воли. – Нет!
Худой отпрянул, как вихрь, пронесшийся над постелью.
– Так вы отказываетесь?
Больной закрыл глаза, чтобы прочитать свой некролог на веках.
– Я отказываюсь, – промолвил он.
– Не верю своим ушам!
– Так услышьте, – сказал старик.
– Никто еще не отказывался!
– Тем хуже для них.
– Вы отдаете отчет своим словам?
– Отдаю. Вполне.
– Это равносильно полному исчезновению спустя несколько часов!
– Зато с чувством собственного достоинства.
– В смерти нет достоинства.
– Мертвому, мне это будет неведомо, – прошептал старик.
– Разве вы не чувствуете холод могилы, кишащей червями?
– Я чувствую, ощущаю, сознаю, – сказал старик из-за бледной маски. – Но я не стану покупать время, – прошептал он. – Я возьму только то, что мне дано, и дано бесплатно.
– Ну что ж! – гаркнул худой незнакомец и отшатнулся от кровати.
– Что ж, – прошептал старик.
– Вы знаете, что вы только что совершили? – поинтересовался посетитель.
– Я знаю, что через несколько часов ночь падет и не рассеется, – пробормотал старик.
– Вы представляете, что вы совершили? – повторил посетитель.
– Ну, скажите, раз уж вы так настаиваете.
– Вместо дополнительных семи или десяти дней вы получите две тысячи, четыре тысячи, шесть тысяч дней!
– Что? – вытаращил глаза старик.
– Отказавшись платить, вы выиграли новую жизнь.
– Не может быть!
– Так и есть!
– Каким образом, зачем, почему? Ради бога, кто вы? Покоя! Дайте мне умереть в покое!
– Нет, я не могу, я не должен!
Старик приковал к нему свой изумленный взгляд.
– Я думал, вы – Смерть.
– Почти.
– Так, значит, вы – Жизнь?
– Возможно.
– Так которая из двух?
– И то, и другое.
– Должно быть, одно из двух. Невозможно, чтобы и то, и другое!
– Почему бы и нет? Вот вы же есть и то, и другое.
– Что я?
– Жизнь и Смерть. Смерть и Жизнь. Под вашей кожей солнечный свет. За вашими глазами – кладбище. Ночь.
– Никогда не задумывался.
– Не думайте – будьте.
– Я есть.
– Да. Вы есть. Сейчас.
– Зачем вы это делаете?
– Подобное мужество должно вознаграждаться. Вот! – Он сжал руки старика, которые немедленно заиграли, задергались, чтобы вырваться из колких пальцев худого. – Я сочетаюсь с вами. Мы сливаемся воедино. Из двух становимся одним целым. Я искал вас неделями, месяцами. Держите! Это и есть мое предложение!
