– Зато я знаю. – Красник улыбнулся. – Мори. Девичьи фамилии. Старшая М. Мори. Младшая – Этерна
[11].
– Этерна!
– Но… – рассмеялся Красник. – Проведи пальцами на ощупь по надгробию, и ты нащупаешь… что…?
– Mori. Латынь? Означает «Смерть».
– И если у старшей сестры «М» означает Memento… Memento Mori. Помни о Смерти.
– О боже!
– А-а, вот именно, – сказал Красник. – О боже!
* * *
Погода изменилась. Дожди утихли. Солнце не заходило допоздна. Похороны прекратились.
– Вот это да! – недоумевал Красник. – Что это у Господа Бога на уме?
Дни перетекали в недели, хорошие новости пришли на смену плохим. Толпы пациентов выбежали из больниц с сияющими улыбками. Неистовствовала вакцина Солка против полиомиелита. Пенициллин и сульфа переломали у Смерти все кости. Пленка для томограммы мозга засветилась на солнце. Гробовщики слонялись по улицам в надежде на автоаварию.
Изумленный Красник подытожил:
– Местное похоронное бюро, дорогой Гай, вывесило объявление «НУЖНЫ ПОМОЩНИКИ». Будут импортированы жертвы наводнения на Янцзы. Серьезно? Нет. Черный юмор. Раньше декламировали с дюжину надгробных речей в неделю. Теперь счет стал «Жизнь»: 99 – «Смертность»: ничегошеньки. Владелец похоронного бюро – трудоголик протрезвел. Патанатом на дому терзает жену. Так что…
– Так что… – сказал Гай, – такое воздержание угрожает…
– Нашим ангелочкам смерти. И как они только выживают в таких условиях…
– Без поминального мяса?
– В точку! После жизни, прожитой на проповедях с туберозами, под траурные марши Шопена. Что же теперь? Не гремит прощальный салют. Что же будет с нашими дамочками в креповых корсетах?
– Нехватка умирающих убила сестер Мори?
– Повтори!
– Нехватка умирающих…
Не убила сестер Мори.
Подобно сорнякам, пробивающим забетонированные могилы, сестры Мори повылезали сквозь щели.
На следующий день, как только солнце засияло, Гай наблюдал за их лужайкой.
– Они не свихнулись, – пробормотал он. – Вы только гляньте, эти тетки – воронье отродье – нашли себе новое развлечение.
Красник, стоя у окна, заморгал:
– Неужели это то, что я думаю?
Неподалеку, у бордюра, стояли две дамы черного мрамора в вуалях, словно грозовые тучи, затеняющих их щеки.
– Но здесь, – возмутился Красник, – не похоронное бюро. Никто не умер, не заболел!
– Пока, – вставил Гай.
– Я здоров, как лошадь, черт побери!
Но за обедом Красник не стал пользоваться столовыми приборами.
– Не голоден, – пробормотал он.
– Повар приготовил телятину с грибами.
– Хватит и аспирина. Они…?
– Все еще там стоят? Да. Ешьте телятину. Им назло.
Но когда подали телятину, Красник вырвался на переднее крыльцо.
– Эй, вы там! – прокричал он через лужайку. – Знаю я ваши штучки!
Сестры торчали в сумерках, как столбы, а их вуали туманили им глаза обещанием дождя.
– Эй, вы! – орал Красник. – У вас нет тел. Так что лучше обзаведитесь! Убирайтесь!
Но видения остались стоять как вкопанные, а их дыхание угомонило вуали.
«Убирайтесь», – подумал он, но отвернулся.
– Интересно знать, – сказал он в этот вечер, – неужели в каждом городе встречаются такие вот надгробия, как эта парочка? В городах, где мало развлечений, а телевидение – тоска зеленая, кто-то ведь может рукоплескать даже на похоронных водевилях. А?
– Не исключено.
– Они что, поддерживают связь? Если местные похороны прекращаются, ты бы удержался от соблазна отправиться на автобусе в соседний городишко на полночно-полуденную вечеринку с отданием последних почестей? Полюбуйтесь на мрачные пейзажи из окон автобуса «грейхаунд»! Неистовое прощание с Валентино! Помнишь толпы, цветочный ураган на его чикагских поминках? Устроить такой слезный циклон мог бы ДеМиль!
Его постель наверху напоминала снежный сугроб.
– Нет! – вскричал он. – Это какая-то койка Ахава! А простыни – саваны!
– Кто вас надоумил?
Вместо ответа оба выглянули в окно и увидели безмолвствующих женщин, торчащих, как пара поганок.
– Где мой аспирин? – спросил Красник.
– Не принимайте близко к сердцу.
– Не принимать? – Красник проглотил таблетку. – Черт. Мне семьдесят, я молод, но выброшен глупым советом директоров на свалку! Гай, исцели меня! Принеси мне объявления о вакансиях! Их, наверное, миллиардов десять!
Он залез под холодные простыни.
– Постой. – Он взглянул на потолок, и его глаза загорелись.
– Какой же я глупец! Не надо объявлений, не читай мне, кто кому требуется!
– Не буду.
– Как ты думаешь, – сказал Красник, почти осатанев, – найдется ли в местной библиотеке несколько дюжин телефонных справочников со всей страны?
– Найдется.
– И если я приду, библиотекарь выдаст мне имена в Шенектади, Свитвотер и Вакеше? Владельцев похоронных контор в двух десятках городов? Ты еще не догадался, о чем я их спрошу?
– Сколько похоронных стервятников у вас гнездится? Заявляются ли на ваши поминки приблудные чужаки? Часто? Годами?
– Садимся за телефоны!
Что они и сделали, пока маленький город спал. На рассвете они засомневались в послеполуденных похоронах.
Красник пошел вразнос.
Тараторя с Освего и Ошкошем, он глядел на ложную семейную лужайку у себя во дворе.
– Терпение, сомнамбулические дамы… ваше исцеление придет, когда я найду это исцеление!
К полудню он сделал три дюжины звонков. К тихому часу – их количество перевалило за шесть десятков.
– Гай! – заговорил он. – Оказывается, еще никому не приходило в голову делать такие запросы! В каждой деревне и каждом городе обитают клоны наших жутковатых сестричек а ля Мрачный Жнец. Тетки за семьдесят в шляпах-грозовых тучах и вороных корсажах развлекаются на досуге, превращаясь в тусклых незнакомок. Друзей, нет – незнакомок! Четыре в неделю, раз в день. О боже! Я наметил шестьдесят городов, где подручные смерти собирают урожай траурного крепа. Я первый позвонил в эти похоронные бюро и поинтересовался их патологическими посетителями. Никто больше не догадался. Постой-ка. Подожди. Может…
– Что?
– Гай, я раздумываю, не зажечь ли мне лампочку в голове! Вот! Она вспыхнула!
