– Чарли не просил тебя срезать еще одну секунду?
Меган подтянула правую ногу к груди, разогревая мышцы бедра.
– Нет.
– Как же так? – Мишель изобразила негодование. – Скоро важные соревнования. Он давно должен был потребовать от тебя лучших результатов!
Тренер похлопала бегунью по плечу и скомандовала всем строиться. Выпрямившись, Меган вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Ей с самого утра было не по себе, хотя обычно пробежка вокруг озера наполняла ее энергией на целый день. Меган встряхнула ногами и покрутила головой, разминая шею. Когда она побежала, ей стало легче. На бегу Меган всегда чувствовала себя лучше.
Она ходила по полю, дожидаясь, когда объявят ее забег. Меган оглянулась на трибуны и помахала родителям и брату с сестрой. Люк и Оливия радостно закричали, размахивая обеими руками.
Тренер Норрис положила ладонь ей на спину.
– Готова? – Меган кивнула, не поднимая головы. – Беги, как в прошлый раз, и Чарли будет доволен.
Объявили ее номер, и Меган смешалась с группой у старта. Когда выстрелил пистолет, она мгновенно вырвалась вперед. Джим Салливан вскочил и закричал ей что-то ободряющее. Люк и Оливия завопили:
– Давай, давай, давай, давай!
Они следили за ней, пока сестра не скрылась в рощице.
– Десять минут, – сказал Джим, глядя на часы. – Десять с половиной минут, – произнес он спустя тридцать секунд. – Одиннадцать ноль две. Одиннадцать десять.
– Хватит, Джим, – прервала его Аллисон. – Я и так едва держусь.
Джим замолчал, не сводя глаз с циферблата.
– Одиннадцать сорок пять, – прошептал он на ухо Люку.
Аллисон покачала головой. Она не любила смотреть соревнования вместе с мужем. Своими комментариями он доводил ее до бешенства. Джим заметил двух бегунов в дальнем конце поля. Он вскочил, стараясь разглядеть Меган – а вот и она! – и посмотрел на часы.
– Тринадцать минут! – восхищенно воскликнул Джим. – Аллисон, она бежит быстрее, чем в пятницу!
При виде мрачного лица жены он устыдился и молча сел. Аллисон неотрывно следила, как дочь продвигается к финишу, поглядывая на мужа. Однако Джим молчал.
– Ну же! Какое у нее время? – крикнула Аллисон.
Джим вскочил и показал жене часы.
– Тринадцать сорок, – взволнованно произнес он. – Она никогда не бегала так быстро!
Зрители поняли, что на их глазах вершится история, и трибуны заходили ходуном. Меган первой пересекла финишную линию под громкие аплодисменты и овации.
– Пятнадцать двадцать! – кричал Джим так громко, чтобы его слышали все соседи.
Аллисон пыталась его утихомирить, стыдясь, что муж и дети не могут похвастаться хорошим воспитанием. Меган отошла к кромке стадиона и согнулась, переводя дыхание. Аллисон выпрямилась, беспокойно вглядываясь в дочь. «Давай, милая, дыши, – мысленно шептала она Меган. – Выпрямляйся. Пора». Меган встряхнулась и пошла к тренеру Норрис.
– Вот так и выигрывают забег! – Мишель крепко обняла спортсменку.
– Надеюсь, Чарли одобрит мой новый результат, – сказала Меган, тяжело дыша.
Шагая рядом с тренером к команде, Меган внезапно потеряла сознание.
– Я прекрасно себя чувствую, – в сотый раз повторила она.
Доктор Гёрц вставил ей в рот термометр и приложил к груди стетоскоп.
– Боли в груди? Боли при дыхании?
Меган покачала головой.
– Полгода назад на осмотре тебя подташнивало, и мышцы болели. Сейчас то же самое?
– Просто устала, и ноги болят, – ответила Меган, пытаясь не выронить термометр. – У меня голова закружилась. С кем не бывает!
Доктор Гёрц взял термометр и внимательно взглянул на него.
– Температура нормальная, – протянул он.
Вымыв руки, доктор наклонился над раковиной, стряхивая воду с пальцев.
– Повышенная температура, конечно, могла бы спровоцировать обморок. Боюсь, не дошло бы до аритмии.
Меган вздохнула. Этот термин она уже слышала, так называли нерегулярное сердцебиение.
– При аритмии сердце работает хуже, что и приводит к потере сознания.
– С аритмией я не пробежала бы дистанцию, – возразила Меган.
– Давай-ка оставим тебя на ночь, снимем телеметрические данные и проверим, как работает твое сердечко.
– На ночь? – расстроилась Меган. – Зачем?
– Поскольку мне слишком хорошо известна твоя история болезни и к тому же ты моя любимая пациентка, я мечтаю подольше насладиться твоим обществом.
– Что такое телеметрические данные? – спросила Аллисон.
– Мы наклеим Меган на грудь кусочки пластыря с проводами – как при электрокардиограмме – и будем получать сведения о том, как бьется ее сердце, на мониторе. Так мы увидим возможные отклонения. Заодно сделаем анализ крови, чтобы исключить всякие неожиданности, – пояснил доктор Гёрц.
Меган застонала и упала навзничь на стол для обследования.
– Опять кровь! Почему в больнице из меня обязательно высасывают кровь?!
Врач вышел и вскоре вернулся в палату к Меган, держа в руках рентгеновские снимки.
– Никаких физических изменений в состоянии сердца я не вижу, – сказал он. – Однако на ночь ты все-таки останешься. Посмотрим, нет ли сбоев в работе сердца.
Меган грустно опустила голову.
– А можно я буду в палате Чарли, раз уж сегодня мне домой не вернуться?
– В детском отделении? – уточнил доктор Гёрц.
– Всего на одну ночь, – попросила Меган, и заведующий сдался.
– Хорошо! Я пойду на все, лишь бы вернуть твое расположение, – театрально заявил он и вышел в коридор вместе с Джимом и Аллисон.
– Я почти совершенно уверен, что завтра она отправится домой.
– Я боялся, с ней что-то серьезное, – поделился с ним Джим.
Доктор Гёрц улыбнулся, скрывая свои опасения.
Когда я приехал в больницу после обеда, то сначала пошел к своему шкафчику, повесить куртку. Шкафчик заело – дверь не открывалась. Подергав ручку и постучав по нижнему краю железной дверцы, я уговорил ее распахнуться. По дороге к сестринскому посту меня остановила дежурная:
– Клаудия из педиатрии уже несколько раз тебя спрашивала.
Я подошел к телефону и снял трубку.
– У нас в тысяча двести шестнадцатой тебя дожидается одна малютка, – услышал я голос Клаудии.
Странно, в том отделении я познакомился только с Чарли.
– Какая малютка?
– Судя по всему, твоя поклонница. Приехала час назад и уже три раза о тебе спрашивала. Если выкроишь минутку, зайди с ней поздороваться.
