– Черт с тобой. Идем.
В больнице так же суматошно, как и вчера. Люди снуют туда-сюда во всех направлениях. Те, что в белых медицинских халатах, ходят торопливей остальных. В приемной на одном из диванов спит парень. К стене около лифта прислонилась беременная женщина с огромным животом. Она пьет из пластикового стаканчика. Обтянувшая ее живот футболка чуть не рвется по швам. Где-то дальше по коридору какой-то карапуз устроил истерику. До нас долетают его пронзительные крики.
Мы идем к лифтам. Болвандес оказывается из тех, кто жмет на кнопку вызова, когда она уже и так горит.
– Добрый день, – улыбнувшись, говорит он беременной женщине.
Я не могу отвести взгляда от ее раздувшегося живота. У мамы скоро будет такой же. У мамы скоро будет ребенок. Мой мозг все еще не в силах это переварить.
Внезапно футболка на животе беременной дергается и сдвигается в сторону. Вздрогнув, я вскидываю взгляд на лицо женщины. Она смеется, видя мою испуганную рожу.
– Он пытается устроиться поудобней.
Звякает пришедший лифт, и мы все забираемся внутрь. Живот женщины продолжает двигаться. Веду себя как дебил, уставившись на него, но ничего не могу с собой поделать. У меня мурашки бегут от того, как он жутко дергается.
Женщина снова тихо смеется, затем придвигается ко мне.
– Дотронься – и почувствуешь его.
– Не надо, – поспешно отказываюсь я.
Болвандес посмеивается надо мной, и я хмурюсь.
– Не многим выпадает возможность дотронуться до ребенка, который еще не родился, – поддразнивает меня женщина. – Не хочешь стать одним из этих счастливчиков?
– Я не привык к тому, чтобы незнакомые женщины просили меня их пощупать, – отвечаю я.
– Ты будешь шестым. Я уже привыкла, что меня щупают незнакомые мужчины. Ну же. – Она берет мою руку и кладет ее на свой живот, как раз туда, где тот дергается.
Не ожидал, что он такой тугой. Мы стоим близко, и я могу заглянуть в вырез ее футболки. Мне хочется отнять руку от ее живота, но я боюсь показаться грубым. Затем малыш двигается под моей ладонью. Я охаю, почувствовав пальцами сильный толчок.
– Он с тобой поздоровался, – улыбается женщина.
Я думаю о маме. Пытаюсь представить ее с таким животом, но не получается. Пытаюсь представить, как она просит меня дотронуться до малыша, но не получается. Четыре месяца.
Лифт звякает.
– Идем, Мерф, – зовет Болвандес.
Я смотрю на беременную. Что ей сказать? Спасибо?
– Будь умницей, – говорит она и пьет из стаканчика.
Двери лифта закрываются, и она исчезает за ними.
Болвандес широкими шагами идет по коридору, и я спешу его догнать. Мы в больничном отделении. Здесь стены окрашены белым и разговоры ведутся приглушенными голосами. Везде пищат мониторы. Я в школьной одежде, поэтому, можно сказать, чистый, но Болвандес весь день провел на кладбище, и я все жду, когда кто-нибудь прогонит его отсюда.
Стройная темноволосая доктор нажимает на клавиши встроенного в стену компьютера. Фрэнк подходит к ней, разворачивает к себе и, не давая ей опомниться, целует в губы.
Сегодня все явно вознамерились ставить меня в неловкое положение. Я отворачиваюсь, пытаясь найти хоть что-то, на чем можно задержать взгляд. На медсестрах. На карандашных рисунках, прилепленных к стене у сестринского поста.
Болвандес с женой говорят по-испански, и я бросаю на них взгляд исподтишка. Воображение рисует их разговор: «Как ты здесь оказался? – Был поблизости. – Кто этот лох? – Да убийца, которого пока еще не поймали».
У меня крутит живот, кажется, будто кишки завязываются узлом. Я не должен быть здесь. Но не знаю, где вообще есть для меня место.
– Деклин, это Кармен.
Вернувшись в реальность, я действую на автопилоте:
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Деклан.
Она улыбается мне. Справа на ее белом халате бейджик с надписью: «Доктор Меландес». В ее голосе совершенно не слышно акцента.
– Так это ты тот парень, за которого собирается выйти замуж Марисоль?
Я закашливаюсь.
– Ммм… мы, это… не будем торопиться.
В ее глазах дрожит смешинка.
– Фрэнк говорит, ты прокатил его на машине, которую сам отреставрировал? Впечатляет. Я думала, искусство реставрации автомобилей осталось в прошлом.
– Не. Никуда оно не денется.
– Соседка сказала, что ты за полминуты разобрался, в чем проблема с машиной ее мужа. У тебя талант.
Я пожимаю плечами.
– Немного разбираюсь в этом деле.
К нам подходит медсестра и обращается к Кармен:
– Простите, что отвлекаю. Вы просили сообщить, когда придут результаты анализа.
– Иди. Не будем тебе мешать, – говорит Болвандес.
– Мне приятно, что ты зашел меня повидать. – Кармен еще раз целует его – в этот раз не столь страстно. – Рада была познакомиться с тобой, Деклан.
– Я тоже.
И вот мы уже спускаемся вниз на лифте. Идем к машине. Выезжаем на Дженнифер-роуд.
– Мы прошли через все это только ради поцелуя? – спрашиваю я.
Болвандес пожимает плечами.
– Нам разве было чем заняться?
Ну да! Покосить траву на кладбище. Но, разумеется, вслух я этого не говорю.
– Мы больше времени провели с той причудливой беременной в лифте, – кошусь я на него.
– Может, однажды и ты будешь любить женщину так, что даже один поцелуй будет стоить множества усилий.
Я теряюсь. Заливаюсь краской и не знаю, хмуриться или нет. Ожидаю, что Болвандес велит возвращаться на кладбище, но он молчит. Я не знаю, куда дальше ехать, но не готов вернуться на кладбище, в особенности если Джульетта еще не ушла домой.
Когда я останавливаюсь на светофоре, Болвандес спрашивает:
– Есть хочешь?
– Нет.
– Уверен? Я угощаю.
– С чего это? – смотрю я на него. – Ты мне весь мозг выносишь, если я хоть на секунду отвлекаюсь от работы, чтобы взглянуть на мобильный, а тут хочешь остановиться перекусить?
Болвандес снова пожимает плечами. Мы продолжаем путь.
– Кто эта девушка? – через какое-то время спрашивает он.
– Какая?
– Та, за которой ты наблюдал.
У меня сжимается сердце.
– Знакомая из школы.
– Она раньше часто приходила. А теперь я ее почти не вижу.
Ох, Джульетта, Джульетта!
Я мысленно вижу ее первое письмо – слова, наполненные такой болью, что вызвали у меня желание написать ответ.
