— Ничего особенного! Я просто хотела спросить, не приедете ли вы на той неделе в Париж, чтобы вместе где-нибудь пообедать, — соврала она. — У меня теперь есть помощница, которая три раза в неделю во второй половине дня стоит за меня за прилавком, а Рене на выходных уезжает на курсы переподготовки в Сан-Диего. Вот я и подумала, что мы могли бы куда-нибудь пойти.
По крайней мере, то, что касалось продавщицы, было правдой. Жаль только, что мадам Морель не могла выйти на работу уже сегодня, и пришлось вывесить на двери табличку: «Сегодня закрыто по непредвиденным семейным обстоятельствам».
Розали улыбнулась. Она не была уверена, можно ли, строго говоря, назвать этот случай «семейными обстоятельствами», но воспринимала его именно так. Она смотрела на рослого старика с кустистыми бровями, который сейчас вдруг стал таким беспомощным и дряхлым. Как быстро рассыпается наружное благополучие пожилого человека, как только он оказывается выброшенным из своего обычного окружения и не может за собою следить, подумала она. Она увидела его тонкую ночную рубашку, землисто-серое лицо, увидела, что он небрит и его щеки покрылись седой щетиной, и почувствовала острую жалость. Странно, но к этому старику она испытывала нежность, как к родному дедушке. А в этот момент он и выглядел как дедушка. Розали порадовалась, что он жив, что с ним не случилось самого худшего, и она твердо решила, что не будет сейчас волновать его историей Шермана. Ведь было ясно видно, что сейчас он не в самом хорошем состоянии.
— Ну, боюсь, что из поездки в Париж с походом в ресторан, дорогая мадемуазель Розали, в ближайшее время ничего не получится, как ни заманчиво это звучит, — сказал Макс, словно прочитав ее мысли. — Сами видите, какой я. И если бы не были изобретены эти искусственные суставы, я бы еще долгие недели провел в постели. — Он показал на одеяло, под которым обрисовывались его ноги. Правая ступня высовывалась наружу.
— Господи! Неужели вы еще и палец сломали? — спросила Розали, указывая на мизинец ноги, который выглядел потемневшим.
— Что? Нет-нет! — Макс пошевелил пальцами на ноге. — У меня несколько повреждений, но мизинец в полном порядке. Он всегда был такой темный — это родимое пятно, — объяснил он и ухмыльнулся. — Темное пятно на моей личности, если хотите.
— Вы действительно полны неожиданностей, Макс, — сказала Розали и откинулась на спинку стула. — А теперь расскажите-ка мне, пожалуйста, как вы очутились на лестнице? Неужели вы лазили за черешней?
— За черешней? — Он удивленно приподнял брови. — Откуда вы это взяли? Нет-нет. Я стоял на библиотечной стремянке и хотел поставить на место книгу… Знаете ли вы Блеза Паскаля, мадемуазель Розали?
Она помотала головой:
— Не знаю, но, похоже, это опасный автор.
Рассказав свою историю, в которой фигурировали мысли знаменитого философа, старая деревянная лестница, садовник-костариканец и газонокосилка с бензиновым двигателем, он вручил Розали ключ от дома в Ле-Везине, попросив ее привезти оттуда кое-что из нужных ему вещей.
— Извините меня, Розали, что я вас нагружаю своими делами, но Мари-Элен, как вы знаете, уехала в деревню. Себастьяно уже сообщил ей о том, что произошло, и, я думаю, она вернется раньше обещанного, хотя бы уже потому, что для нее это новое доказательство ее правоты, однако когда это будет — я не знаю. — Он вздохнул и пожал плечами. — Себастьяно правда спас мне жизнь, за что я ему бесконечно благодарен, но, отправляя меня в больницу, со сборами он справился неважно. Кроме того, он вообще не знает, что где лежит у меня дома. — Макс улыбнулся. — Не хочу показаться неблагодарным. Как-никак он не забыл захватить мой плащ и мобильный телефон, иначе я бы не смог вам позвонить, а все оттого, что мы теперь не записываем номера телефонов в телефонную книжку. Ваш номер у меня, к счастью, был в телефоне. Одним словом, надеюсь, вас не слишком затруднит собрать и привезти мне кое-какие вещи.
Розали энергично помотала головой:
— Нисколечко! Я приехала на машине. Скажите только, что вам нужно и где эти вещи лежат. Тогда я заеду и привезу вам их на обратном пути. Представляю себе, каким скоропалительным был ваш отъезд!
— Да уж, действительно! Кажется, никогда я не отправлялся из дома в такой спешке. Я не взял с собой даже пижаму и халат. Сами видите, в какой я лежу дурацкой рубашке.
Он скривил смешную гримасу, когда вдруг открылась дверь и в палату, скрипя подошвами, вошла медицинская сестра с короткой стрижкой, в руках у нее был почкообразный тазик.
— Время делать укол, мсье Марше, чтобы не было тромбоза, — протрубила она с порога. — О! Да у нас гости? — Наполняя шприц, она кинула на Розали деловитый взгляд. — Извините, но ей придется на минуточку выйти за дверь. Ваша внучка?
— Нет, моя подружка, — сказал Макс и подмигнул Розали, которая уже встала, чтобы выйти из палаты. — Скажите, сестра Ивонна, не могли бы вы поставить в воду эти цветы?
Сестра Ивонна с оторопелым выражением на лице посмотрела вслед Розали, которая, стараясь не расхохотаться, вышла из комнаты.
Солнце заметно пригревало, когда она подошла к воротам виллы Макса Марше и ступила на посыпанную песком узкую тропинку, которая мимо клумб с гортензиями, лавандой и душистым гелиотропом вела к дому.
Квадратный дом с красной черепичной крышей мирно белел, словно нарисованный детской рукой, и, отпирая дверь, Розали была совершено не готова к тому, что она там обнаружит.
19
Входя в чужой дом, всегда испытываешь какое-то странное чувство. Здесь было тихо, как в музее, и босоножки Розали гулко постукивали по паркету, когда она шла по комнатам, осматриваясь в незнакомой обстановке. Хотя она уже несколько раз побывала у Макса в гостях, но по-настоящему видела только библиотеку с большим камином и двумя огромными диванами да вымощенную красноватой круглой плиткой террасу перед ней, которая выходила в сад. Повсюду еще видны были следы скоропалительного отъезда.
В кухне с молочно-белым плиточным полом стоял рядом с белой мойкой поднос с грязной посудой. Вероятно, садовник отнес ее сюда с террасы, прежде чем закрыть и запереть на замок большую стеклянную дверь. Розали нашла моечную машину и быстро загрузила в нее посуду. В библиотеке рядом с большой стремянкой на полу осталась лежать книга, ставшая причиной падения. Розали подобрала ее и положила на прямоугольный журнальный столик, который стоял между двумя диванами.
Сквозь отдернутые занавески ярко светило солнце. На террасе сидела белочка и что-то грызла, но тут она, испугавшись движения за стеклом, стремглав пронеслась по лужайке и быстро взобралась по стволу на дерево. Возле одного из широких светлых диванов, стоявших один против другого со старомодными торшерами на мраморных подставках по бокам, украшенными желтыми абажурами, валялся одинокий мужской шлепапец. Второй, о который Розали чуть не споткнулась, попался ей в прихожей.
Розали прошла вдоль книжных полок и повернула направо, где находилась дверь в кабинет хозяина. У окна, выходящего в сад, стоял письменный стол с темно-зеленым кожаным верхом. Возле настольной лампы Розали увидела фотографию улыбающейся женщины с приветливым взглядом. Вероятно, это была покойная жена Макса Марше. Розали поискала на столе и быстро нашла книжку, которую просил принести Макс. Дени де Ружмон. «Дьявол во плоти». Затем она выдвинула ящик справа и нашла там зарядное устройство для мобильного телефона.
