Приоткрыв накидку из рубахи, Найдана осторожно с ложки напоила Пересвета, обтерла его лицо и грудь полотенцем, вымоченным в отваре плакун-травы, и села рядом, задумчиво глядя на парня. Тусклый свет пробивался сквозь пузырь, вставленный в оконце, и падал на лицо Пересвета. Вымокшие от отвара волосы свились русыми кольцами и прилипли ко лбу. Найдана осторожно, словно боясь разбудить спящего, провела пальцем по его лбу и поправила прядь, невольно залюбовавшись парнем. Она бы ни за что не решилась делать это в открытую, но сейчас, зная, что ее никто не видит, поглядывала на своего давнего друга. Он заметно возмужал. Округлые плечи и мускулистая грудь говорили о недюжей силе. Похоже, Пересвет стал настоящим богатырем. Крепкие руки лежали на груди поверх одеяла. Только сейчас Найдана обратила внимание на давно зажившие рубцы и шрамы. Откуда это? Найдана легонько прикоснулась к ним. Должно быть, он ходил на зверя, иначе зачем ему охотничий нож Визимира? Тут вдруг Найдана случайно обратила внимание, что ее ладонь чуть ли не в два раза меньше, чем его. А когда-то они были почти одинаковыми по размеру. Найдана улыбнулась, вспомнив, как однажды, играя в прятки, они умудрились спрятаться в одном месте – под стогом сена, забравшись туда с разных сторон. Времени, чтоб искать новое место, уже не было, да и никто из них не хотел уступать другому такое замечательное укрытие. Поэтому не оставалось ничего другого, как зарыться поглубже в сено и сидеть тихо вдвоем, тесно прижавшись друг к другу. Пряно пахло свежим сеном, оно кололось и щекотало, но шевелиться было нельзя. Потом их нашли, и Найдане вдруг почему-то стало так неловко тогда! Даже сейчас, вспоминая, она смутилась и почувствовала, как щеки заливает румянец. Но все же все эти воспоминания из детства вызывали приятные чувства и непременно улыбку.
Позади послышался шорох и тихое, робкое всхлипывание. Найдана сначала даже приняла звук за мышиную возню и не обратила на него внимания, но тут всю избу огласил громкий, неудержимый плач. Найдана спохватилась, словно ее застали врасплох за стыдным делом, и быстро обернулась, наспех прикрыв Пересвета накидкой.
Видать, девочка только что очнулась и испугалась, оттого что находится в незнакомом месте. Она жалась в угол и ревела в голос, но глаза не закрывала, наоборот – с ужасом таращилась на Найдану.
– Тихо, тихо… – ласково проговорила Найдана. – Ну, что ты, испугалась?
Она старалась улыбаться как можно приветливее, но чем ближе подходила, тем сильнее напрягалась малышка и все испуганнее становился ее взгляд.
– Не бойся, я не сделаю тебе зла, – ласково сказала Найдана и присела рядом с девочкой. – Как тебя люди-то кличут?
Девочка насупилась и опустила голову, поглядывая на нее исподлобья. Теперь, когда Найдана подошла ближе, она как будто даже смирилась с придуманной для себя ужасной участью и перестала реветь, а лишь судорожно всхлипывала.
– Ты Морена? Ты пришла за нами? – боязливо спросила она, так сильно вжавшись в стену, как будто собиралась пролезть насквозь и выскочить снаружи.
Найдана растерялась от такого вопроса, а потом рассмеялась. Эта малышка, должно быть, не видела черноволосых людей, ведь в их деревне, помнится, все были светлыми да рыжими. Разве что у Кхарунды были волосы потемней, но и у той не черные. Да и пропала Кхарунда. Вряд ли она снова вернулась в деревню. Да, видать, бледная от недосыпа Найдана с длинной черной косой и впрямь показалась этой девчушке богиней Мореной, как ее описывают в сказаниях. Понятно теперь, что там малышка себе напридумывала. Мало того, что сама Морена явилась, чтоб увести их с братом в навье царство, так еще и имя спрашивает. Ну, точно, с недобрыми помыслами.
– Да ты не бойся! – сквозь смех вымолвила Найдана. – Я не Морена, я хворь вашу исцеляю.
– А я и не боюсь. Ты зачем братца так закутала? – все еще настороженно спросила девочка, кивнув на брата, и тут голос ее дрогнул: – Его Морена прибрала?
Должно быть, она очнулась, когда Найдана сидела возле Пересвета, предаваясь своим детским воспоминаниям, и какое-то время молча наблюдала за ней, боясь пошевелиться.
– Нет-нет, что ты! – покачала головой Найдана и шепотом, чтоб богиня ее не услышала, добавила: – От Морены его как раз и прячу.
Девочка все еще недоверчиво поглядывала то на Найдану, то на брата, так странно укутанного с головой в какие-то ветхие тряпки. Найдана протянула руку, чтоб погладить ее по голове, но девчушка в ужасе отпрянула от нее.
– Может быть, ты хочешь есть? – спросила Найдана, уверенная, то та голодна после стольких дней болезни.
Девочка молча кивнула, даже не взглянув на нее.
– Вот и славно, – пряча ухмылку, сказала Найдана. – А я как раз кашу надумала варить.
– Какую? – заинтересовалась девочка.
– Ну так толокняную. Любишь толокняную-то?
– С медом?
– С медом и маслом, – подтвердила Найдана и тихонько добавила: – Если раздобуду.
Видать, Лада баловала младшее дите. Да и какая мать не балует, не пытается дать что повкуснее да послаще.
Толокняную кашу приготовить – проще простого, а по питательности с ней не всякая другая сравнится. Ведагор сказывал, что и целительные силы в ней есть.
Найдана торопливо схватила туесок с толченым овсом, шепотом ругая себя, что заранее не позаботилась о пище. Ведь в избе маленькое хворое дитя, а еды совсем нет. В родительской избе всегда пахло кашами и пирогами, никогда не приходилось задумываться, где раздобыть пропитание. Единственное, что оправдывало Найдану, так это то, что она не отходила от болезных ни на шаг. Даже за клюквой намедни вместе с бабами не пошла, хотя клюквы надо бы набрать: зима-то долгая, а клюква – ягода хорошая. Даже себе еды приготовить было некогда, только лишь отвары, настои да припарки с окуриванием для хворых.
Ну, ничего. Толоконка быстро заваривается. Найдана налила в плошку горячей воды – благо, котел постоянно висел над очагом – и, ловко помешивая, чтоб не было комочков, тонко всыпала подрумяненный, истолченный в муку овес. Она сама толкла его в ступке с месяц назад. Теперь нужно сбегать к соседям за обещанным медом. Найдана взяла небольшой горшок, накинула платок так, что он накрыл и голову, и плечи.
– Ты посиди пока, – сказала она девочке, уже стоя у двери. – Каша сейчас распарится, а я мед принесу.
Мед ей дал дед Дакша, обрадованный, что удалось исцелить дите. Пришлые хоть и из чужого рода, но дед Дакша был твердо уверен, что все рода подходят к одному общему пращуру, а стало быть, все друг другу родичи. Именно поэтому он и Найдану когда-то принял в своей деревне. А еще он говорил, что мало ли кто такие эти пришлые. Вон, даже Велес и Перун, да и другие боги в простом человеческом обличье неузнанными по миру ходят, проверяют, как их потомки примут. Поди разбери, кто эти пришлые – обычные люди или боги, испытывающие людей. Поэтому уж лучше всех хорошо принимать, чтоб перед пращурами не опростоволоситься.
Бабы дали масла и молока. Беляна вынесла корзинку с яйцами и хлебом. Люди понимали, что теперь для выздоровления важна хорошая пища. Все хвалили Найдану и одновременно жалели, видя, сколько сил она потратила, как похудела и побледнела сама за эти дни.
