Отец?
Он поднимается по лестнице на пролет выше, со всех сторон окруженный стражей, защищающей его от внезапной атаки. В какой-то момент его глаза встречаются с моими. В этом взгляде легко узнать охотника, ищущего свою жертву. При виде меня он на миг застывает от изумления, но, когда понимает, что атакой руковожу я, гневно кричит:
– Амари!
От его взгляда кровь стынет в жилах. Но на этот раз я держу меч и не боюсь им воспользоваться.
«Будь храброй, Амари!» – звучит в голове голос Бинты.
Воспоминание о пролитой ею крови встает перед глазами. У меня есть шанс убить отца и отомстить за нее. Пока маги возьмут на себя стражников, мой меч снесет ему голову. Это станет расплатой за все преступления, за каждого погубленного им человека…
– Амари? – Тзайн отвлекает меня, и отец исчезает за железной дверью в конце коридора. Дверью, которую Феми легко расплавит…
– Что с тобой?
Смотрю на своего спутника и молчу. Сейчас не время для объяснений.
Однажды я сражусь с отцом, но сегодня должна спасти Зели.
Глава шестьдесят девятая. Инан
Раздается новый взрыв, и я прижимаю Зели к груди. Крепость дрожит. В воздух поднимаются столпы черного дыма. Крики отражаются от железных стен и доносятся до нас сквозь обожженные двери.
Вбегаю в комнату и выглядываю в выбитые окна. Стены объяты пламенем, но врагов поблизости нет. Слышу вопли горящих в огне солдат и вой в ужасе разбегающихся пантенэр. Царящий вокруг хаос напоминает мне о поджигателе Кваме. Маги вновь атакуют, а мои солдаты умирают от их рук.
Отбегаю от окна и выглядываю за железную дверь, когда этажом выше раздается чудовищный крик. Маги огня, металла и болезней выходят на тропу войны, уничтожая бесчисленных стражников.
Мечников пожирает пламя поджигателя. Лучников берет на себя сварщик – бородатый парень посылает стрелы назад, направляя железные наконечники прямо им в сердце. Но худшая из них – девушка с веснушками. Губящая. Разносчица заразы. Темно-зеленое облако плывет к солдатам, и стоит им вдохнуть его, как их тут же парализует.
Это бойня…
Бойня, а не битва.
В сражении участвуют лишь три мага, но стража больше не в силах противостоять.
Это хуже, чем уничтожение лагеря предсказателей. По крайней мере, тогда стражники напали первыми, и тогда магии было объяснение. Теперь жестокость и страх солдат кажутся мне оправданными.
Отец был прав.
Нет смысла отрицать. Неважно, чего я хочу – если магия вернется, мое королевство сгорит дотла.
– Инан, – хнычет Зели. Ее теплая кровь струится по моим рукам. Ключ к будущему Ориши прямо сейчас истекает кровью.
Осознание ответственности за судьбу страны замедляет мой шаг, но я не могу прислушаться к голосу совести. Чем бы все это ни закончилось, Зели должна жить. Я найду способ остановить магию после того, как спасу ее.
Бегу по пустому коридору. Битва разгорается с новой силой. Раздается очередной взрыв. Крепость дрожит, сражение становится все яростнее. Я крепче сжимаю Зели, и от нового взрыва мы вместе падаем на пол. На сей раз она не может сдержать крик.
Хватаюсь за стену, когда звучит новый взрыв. Если так пойдет, Зели истечет кровью прежде, чем мне удастся ее вытащить.
Думай.
Закрываю глаза и прижимаю к шее голову спутницы. Перед глазами появляется план крепости, и я пытаюсь найти выход. Нам не сбежать: мы заперты между стражниками и зажигательными снарядами магов. Но это и не нужно… Они явились за ней. Значит, ей не надо наружу.
Им нужно попасть внутрь.
Камера! Я поднимаюсь. Вот куда они направляются. Зели кричит, пока мы бежим по лестнице, и эти крики смешиваются с хаосом этой ночи.
– Мы уже близко, – шепчу я, пока мы бежим по последнему коридору. – Просто держись. Они рядом. Мы вернемся в камеру. Когда Тзайн…
Передо мной стоит Амари. Сначала я не узнаю сестру – принцесса, которую я знал, избегала меча. Эта женщина готова убивать.
Она бежит по коридору, за ней Тзайн. По пути на нее налетает стражник с мечом, и сестра ранит его в бедро. Тзайн бьет парня в голову, и тот теряет сознание.
– Амари! – кричу я.
Она резко останавливается. Замечает Зели и раскрывает рот от удивления. Оба подбегают ко мне. Видя кровь, Амари закрывает рот рукой, чтобы сдержать крик. Но ее ужас – ничто по сравнению с тем, который испытывает Тзайн. С его губ срывается приглушенный всхлип, что-то среднее между поскуливанием и стоном. Его плечи опускаются вниз, он оседает на пол. Странно видеть, как кто-то его размера внезапно словно становится меньше.
Зел приподнимает голову:
– Тзайн?
Тот роняет топор и бежит к ней. Когда я протягиваю ему сестру, вижу, что марля на ее спине красная от крови.
– Зел? – шепчет Тзайн. Под слетевшими бинтами проступают ужасные раны. Нужно было сразу сказать им.
Но ничего не может подготовить родных к надписи «МУХА», сочащейся кровью на спине Зели. Это зрелище разбивает мне сердце. Сложно представить, каково теперь Тзайну. Он держит ее, сжимая даже слишком крепко, но сейчас не время для критики.
– Уходите, – тороплю я их. – Отец здесь. Скоро прибудет новая стража. Чем дольше тянете, тем сложнее будет сбежать.
– Идем с нами.
Больно видеть надежду во взгляде Амари. При мысли, что нужно оставить Зели, сердце щемит. Но это – не моя битва. Я не могу быть на их стороне.
Зели поворачивается ко мне со страхом в заплаканных глазах. Кладу ладонь ей на лоб и чувствую жар.
– Я найду тебя, – обещаю ей.
– Но твой отец…
Новый взрыв. Зал наполняется дымом.
– Идите! – кричу я, когда крепость трясется. – Выбирайтесь, пока не поздно!
Тзайн срывается с места с Зели на руках и исчезает в дымной завесе. Амари хочет последовать за ним, но медлит:
– Не могу оставить тебя здесь.
– Иди, – настаиваю я. – Отец не знает, что я сделал. Если останусь тут, смогу защитить вас изнутри.
Амари кивает и убегает за Тзайном, слушает мою ложь с обнаженным мечом. Я вжимаюсь в стену и смотрю, как они взлетают по лестнице, изо всех сил борясь с желанием присоединиться. Они выиграли этот бой и выполнили свой долг.
Моя битва за Оришу только началась.
Глава семидесятая. Зели
Воспоминание о побеге из крепости похоже на размытое пятно, от которого ужас смешивается с болью.
Швы на моей спине расходятся, каждый раз агония все сильней. В глазах темнеет, но от мысли о том, что мы вышли из душной крепости навстречу прохладной ночи, становится легче. Ветер освежает раны, когда Найла уносит нас прочь.
