Покопавшись в местных новостях, Митька заинтересованно отметил, что совсем недавно система связи станции была доведена до новых стандартов, а это означало, что его вычислитель был способен работать и в данном режиме. И работал, что было совсем неожиданно. Вот только зачем такая скорость его оборудованию понадобилась? В игры он принципиально не играл, визор на внутренний интерфейс не переключал.
Еще раз проверив статистику сети, Митька задумался. В основном его вычислитель использовал лишь первый протокол, но иногда переключался и на второй, сразу забивая данными весь канал, хотя он никогда не загружал свой комп какими-либо ресурсоемкими задачами, связанными с закачкой данных.
Кошка?
Об этом можно было подумать потом, а пока Митька перешел к кристаллической памяти, вспомнив, что ее можно было подключать к новому вычислителю. И вновь полез в сеть за популярным изложением незнакомой ему технологии.
В этом не было ничего странного. Человек пользуется многими вещами, не зная, как они устроены, а кристаллы еще только появлялись на рынке и в глаза их почти никто не видел.
Все оказалось достаточно тривиальным (как и всегда, когда процесс уже изучен и отлажен). Человечество размещало информацию на любых используемых им предметах. Древние люди даже на кусках камня выбивали свои письмена. Другое дело, что почти всегда данные формировались на поверхности, использовалась ли при этом бумага, ферромагнетики или транзисторы. Даже последние достижения в трехмерном выращивании вычислительных модулей использовали послойное созревание элементов.
Прорыв наступил совсем недавно, когда стала доступна объемная запись на кристаллы. Некоторые уловки позволяли записывать в них информацию сразу во многих измерениях, трех обычных пространственных и нескольких дополнительных, представляющих собой структурные изменения в кристаллической решетке материала.
В простейшем случае брались куски кварца, рубина или алмаза, потом специалисты подготавливали их и подсоединяли к контроллеру управления, который определенным воздействием мог мгновенно вносить изменения в их многомерную структуру. Цикл чтения или записи проводился сразу по всему объему, что увеличивало быстродействие памяти в несколько раз, не говоря уже о значительном приращении емкости кристаллических носителей информации.
Если же в качестве основы брались особым образом синтезированные кристаллы, то скорости обмена возрастали еще на порядок. И эксплуатировать такие модифицированные материалы можно было уже не только в качестве постоянной, но и оперативной памяти. Полностью использовать потенциальный скоростной режим такой технологии микропроцессорные системы еще попросту не были способны.
Насколько Митька понял, даже прозрачность материала не сильно сказывалась на стремительности и надежности такого воздействия. Это вам не высокоскоростной лазер, вносящий изменения лишь в ограниченную толщу поверхности. Это гравитационно-фазовая волна, что бы под этим термином кто ни подразумевал.
Наличие в его руках такой технологической новинки перекрыло бы все остальные преимущества вычислителя, вот только стоимость кристаллов зашкаливала за все разумные пределы, превышая обычную память схожего объема в несколько десятков раз. Сложный процесс подготовки материала к восприятию волны занимал в цене главенствующую роль. А у Митьки и на обычную память денег не хватило бы, она стоила почти как сам вычислитель.
Судя по всему, его комп разрабатывался именно под новую технологию, но в силу того, что кристаллы были безумно дороги, на рынок он был выброшен как переходная модель в ожидании падения их цены.
Оставив в покое новую память, Митька вздохнул и перешел к изучению биологических компьютеров, активно разрабатывающихся в последние десятилетия.
По этой технологии ученые пытались вырастить вычислители, использующие не привычную схему, а принцип работы естественных нейронных сетей, в итоге желая получить квазиживой саморазвивающийся организм.
Однако материалов на эту тему в последние годы почти не публиковалось, и Митька удовлетворился старыми видеоотчетами, показывающими плавающие и шевелящиеся в питательном растворе мозги.
Было чересчур натуралистично и противно.
Он еще немного походил по сети, стремясь найти сведения по новым разработкам кибернетической науки, но спустя полчаса стал зевать и незаметно для себя уснул.
* * *
– Так, всё! Мы зашли в тень Цереры, действуй!.. Нет! Полностью в ручном режиме!
– …
– Плоскости ты совместил, молодец. Теперь создавай точку пересечения. Нет, ты внутри, тебе надо разгоняться и поднимать апоцентр до пересечения с орбитой лайнера, включай двигатель в прямом направлении! Нет, не сейчас! Жди точки маневра и только тогда давай импульс!
– А я что делаю?!
– Ты дрожишь, и мне кажется, что ты хочешь жать не на ту кнопку! Если ты меня расплющишь об эту железку, а сам выживешь, я всю твою никчемную жизнь буду бесплотной тенью приходить тебе в сновидения!
– Зачем?
– Чтобы ты мучился от содеянного!
– Тогда почему я не могу пользоваться вычислителем?
– Потому что в космосе из двух сопляков за штурвалом по статистике выживает только один.
– …
– Теперь обнуляй взаимную скорость… Есть. Носовой стыковочный узел лайнера по курсу! Сближайся!
– …
– Да двинь ты маршевым, чтобы войти в коридор! Вот! А теперь маневровыми!
– …
– Продольное выравнивание! По крену! Все, линейный режим!
– …
– Есть стыковка!
Зинаида рывком отодвинула жесткую раму сцепки пилота с креслом и взлетела вверх, цепляясь за потолочные поручни.
– Аллилуйя!! Федор, он сделал это! Федор, ты слышишь?! Эй, технарь хренов, ты спишь, что ли?!
Дюжий молодец приоткрыл один глаз и осторожно поинтересовался у парящей над ним Зинаиды:
– А что я должен делать?
– Радоваться, что живыми остались!
– Ну, я и радуюсь, – буркнул тот.
– Плохо радуешься! Я вот прямиком – облегчаться!
– Унитаз не работает…
– Что?!
– Там сиденье под тебя не заточено! Делай все в штаны! Ты же не хочешь, чтобы по всей кабине летали твои экскременты?
– Шутник!
Зинаида развернулась в сторону Митьки и похлопала его по плечу.
– Эй, курсант, ты жив?
Не заметив никакой реакции, она повторила:
– Если умер, то говори сразу, иначе я возьму медицинскую аптечку и всажу в тебя самую толстую иголку! Курсант! Э-ге-гей!
– Я не гей! И даже близко нет! – Митька открыл глаза и перчаткой отер с лица обильно выступивший пот. – Чтоб я еще с тобой летал! Меня чуть инфаркт не хватил!
