– Это он про нас, наверное? – спросила я.
Лена посмотрела на меня удивленно.
– Да-да, это ведь именно я со своим сотрудником разговаривала с Антоном в машине. Мы пытались выяснить, почему он следит за моей подругой, и постарались отговорить его от этого.
– И что он сказал? Почему он за ней следил? – вдруг занервничала Лена.
– Он нам так и не рассказал этого. Поэтому-то я и пришла к вам, чтобы выяснить как можно больше об этой истории, – ответила я, не став рассказывать Лене версию Антона о том, что Наташа Калачова «ему нравится».
– Но ведь хоть что-то же он сказал! – продолжала допытываться Лена.
– Подождите, вы что-то говорили про его «шефа», который, наверное, и послал его следить, – вспомнила я.
– Шеф? – переспросила Лена. – Ах, ну да, он называл так кого-то, но… кого именно – не знаю. Он не говорил, не доверял мне.
Лена грустно смотрела в потолок и крутила в пальцах завиток волос. Потом вздохнула и продолжила:
– Он не доверял даже мне, потому что, как он сказал, подсознательно всегда чувствовал, что я брошу его. Не знаю, с чего он это взял, я никогда не давала повода так думать. Может быть, это из-за мамы, она ведь никогда не скрывала, что не любит его…
Светлана Васильевна сделала движение вперед, явно намереваясь что-то пояснить, но я жестом остановила ее.
– Антон сказал, что накануне, когда проводил меня домой, он потом долго сидел во дворе на лавочке, а после встал и пошел к себе. То есть домой, к родителям. Придя в свою комнатенку, Антон рухнул прямо в ботинках на кровать и задумался, глядя в потолок. «А, собственно, ради чего я все это затеял? И даже если теперь все получится, для чего это? Для кого? Для Ленки?» Это я передаю вам его слова, – пояснила Васекина, хотя я и так прекрасно все понимала и успокаивающе кивнула, чтобы Лена не смущалась, а продолжала воспоминания. – Он называл себя тряпкой, самой настоящей тряпкой, слабаком и трусом! Антон говорил, что смотрел на себя в зеркало и видел человека, который потерялся в этом мире.
– Слушайте, – не выдержала я. – А ваш Антон – он, часом, не поэтом был, не писателем? Я вот вас слушаю – и словно какое-то художественное произведение читаю!
– Да, он учился на филологическом, – подтвердила Лена. – Правда, вылетел с четвертого курса. Сам виноват. Он мог сессию сдать то блестяще, то не сдать вовсе. Все зависело от настроения. Он то книжки ночами читал, то забрасывал учебу и начинал пить, один или с друзьями.
«Понятно, маниакально-депрессивный психоз», – смело поставила я про себя диагноз. С такими вещами мне приходилось сталкиваться не раз. Да почти каждый человек в той или иной степени страдает психическими отклонениями.
– А вообще он талантливый был, – говорила тем временем Лена. – Его и преподаватели хвалили, сочинения его в университете всегда лучшими были, их даже на какие-то выставки посылали… Или конкурсы, что ли, я не помню! Он и стихи писал, мне показывал, там прямо так здорово! Я даже не поверила сначала, что это его, прямо как Пушкин! И даже мне посвящал.
– Ясно, творческая личность, – сказала я скорее для себя, но мать Лены вопросительно уставилась на меня. – Значит, вы рассказали все, что вам известно? – повернулась я к Лене.
– Да, – вяло кивнула та, откидываясь на подушку и пытаясь натянуть на себя покрывало. – Вы извините, мне что-то холодно…
Я почувствовала, что Лена засыпает. Ее мать замахала на меня руками, давая понять, что мне нужно выйти из комнаты. Собственно, разговаривать с этой девушкой мне было уже не о чем, и я последовала за Светланой Васильевной.
– Ну вы же видите, что Лена хорошая девочка, она ни к каким делишкам отношения не имеет, – заговорила мать, едва мы покинули комнату ее дочери.
– Да у меня и не было в мыслях ее в чем-то подозревать, – пожала я плечами. – Хорошо, что она мне рассказала о том, что знает. Спасибо, я пойду.
– Идите, идите, – закивала Светлана Васильевна. – Пускай она поспит. А то еще на похороны, чего доброго, решит идти.
– Ну, я думаю, что она именно так и решит, – уже обуваясь, высказала я свое убеждение. – Только они состоятся, скорее всего, послезавтра. Если захочет пойти, ей лучше всего созвониться с родителями Антона. И вот еще… – Я порылась в сумочке и достала свою визитку. – Если Лена что-нибудь вспомнит, то пускай свяжется со мной, хорошо?
– Хорошо, – кивнула Светлана Васильевна, но по ее взгляду я поняла, что вряд ли она станет агитировать дочь сотрудничать со мной или с милицией.
– Ольга Юрьевна, что же это такое? – буквально ворвался вдруг ко мне в кабинет Сергей Иванович Кряжимский, человек, обычно очень сдержанный и спокойный. – Ведь давно нужно было решить вопрос с банком! Непременно следует поставить их на место, ведь это черт знает что – какие условия они требуют!
– Да вы садитесь, Сергей Иванович, – остановила я Кряжимского, указывая на кресло.
Кряжимский плюхнулся в него, ворча что-то себе под нос и почесывая голову.
– Подождите, – продолжала я. – Скажите лучше, вам что-нибудь известно о фирме «Ариэкс»?
Кряжимский отрицательно покачал головой.
– Абсолютно ничего. Во всяком случае, мы никогда с ними не пересекались. А что, есть какая-нибудь любопытная информация?
– Информации нет, поэтому я вас и спрашиваю, – улыбнулась я. – Мы и не могли с ними сотрудничать – эта фирма шьет чехлы для машин, находится она где-то в районе сельхозинститута.
– А-а-а! – Кряжимский вдруг заулыбался, будто что-то вспомнил.
– Неужели что-нибудь знаете о них, Сергей Иванович?
– Да, мой сосед на них жаловался недавно.
– Сосед? – удивилась я.
– Да, он платил за кожаный салон, а они ему из кожзаменителя сделали. Я сам-то не автомобилист, а он вот… Короче, вспомнил я. А что, они и вам что-нибудь напортачили?
– Нет, я просто думала, может быть, вы со своим знанием города…
Кряжимский развел руками, давая понять, что выложил всю известную ему информацию.
– Ну а что у вас насчет банка?
– А насчет банка у меня вот что. – И Кряжимский положил передо мной бумаги…
Когда Сергей Иванович ушел, я подумала, что банк тоже не последняя организация в том деле, в которое ввязала меня Наталья Калачова. Ведь убитый Антон Поздняков работал как раз в том самом банке, на который сейчас жаловался Кряжимский. Но в банк мне категорически запретил соваться Алферов, обещавший взять все на себя – по некоторой информации, в «Волга-финансе» были интересы высшего милицейского начальства нашего города. Но это как раз был повод позвонить Алферову и выяснить, может быть, на этом направлении есть что-нибудь новенькое.
– Ах, ну да, ну да, – насмешливо проговорил Дмитрий, как только я поздоровалась. – Как же, узнал. Но, честно говоря, сообщить мне тебе особо нечего. А у тебя для меня что-нибудь есть?
