– Знакомые, а про него ничего не знаете! – заметила женщина. – Вы из областной санэпидстанции, что ли? Ваше лицо мне почему-то знакомо.
– Нет, мы с телевидения! – объявил Володька с гордостью.
Черт возьми, лучше бы он молчал! Услышав эти слова, женщина вдруг посмотрела на нас весьма отчужденно, потом отвернулась и направилась от нас прочь, перешла в другое место, скрывшись в толпе.
– Как черт от ладана! – прокомментировал мой супруг. – Ирина, у тебя очень скверная профессия, едва ее назовешь, люди сразу же шарахаются!
– Вот и сделай одолжение, не называй ее на людях! – сказала я ожесточенно. Вот это очень в характере моего супруга. Сначала испортил мне все, а потом разглагольствует с таким видом, будто он здесь ни при чем.
Нет, мой Володька зря так страдал – панихида длилась совсем недолго. Вскоре после нашего с женщиной разговора она кончилась, не маленький, состоящий из одних военных духовой оркестр заиграл траурный марш, да так заунывно и фальшиво, что мой драгоценный супруг едва не заскулил, по-волчьи задрав голову к небу. Какие-то люди с черно-красными повязками на рукавах стали разбирать венки и цветы у гроба, сам гроб готовились поставить в автобус-катафалк. Толпа возле здания городской санэпидстанции частью расходилась по домам, частью направилась к автобусам, которые должны были везти желающих на кладбище.
– Ну что? – спросил Володька, глядя на меня с надеждой. – Теперь домой?
– Нет, Вовик, – сказала я. – Мы с тобой тоже поедем на кладбище. Мне непременно нужно найти возможность поговорить с родственниками Верейского, иначе мы зря сюда приходили.
По дороге мне вспомнилось чье-то давным-давно услышанное изречение, что дорога на кладбище обязательно должна быть очень тряской, чтобы родственники умерших, подскакивая на выбоинах и ухабах, лучше запомнили день похорон. Чушь какая-то, но, ей-богу, кто-то мне так говорил. Хотя мы ехали на большом городском автобусе, вроде бы достаточно мягком и удобном, дорога и впрямь была такая разбитая, что мне стало попросту дурно от чрезвычайно мучительной тряски. Или, не знаю, может быть, это тряслось все внутри меня?
В автобусе я попыталась снова пристать с расспросами к одному из работников санэпидстанции. Рядом с нами одиноко и безучастно сидел средних лет мужчина, с черной аккуратно подстриженной бородкой, окаймляющей его лицо и придающей ему очень интеллигентный вид.
– Скажите, а его везут хоронить на городское кладбище, да? – не сумев придумать ничего лучшего, спросила я.
– Да, конечно, – кивнул мужчина. – А куда ж еще?
– Ну, может быть, куда-нибудь в деревню, – предположил Володька, снова бесцеремонно вмешиваясь в мой разговор. – Разве у него родственников в деревне нет? – В этот момент я изо всех сил наступила мужу на ногу, тем самым прося его заткнуться.
– Нет, насколько я знаю, – отвечал бородатый мужчина задумчиво. – Наш Дмитрий Сергеевич был исключительно городским человеком.
– А правду говорят, что Верейского убили? – спросила я.
– Конечно, – спокойно подтвердил бородач. – Отравили в ресторане, который он пришел инспектировать. – Господи, какой ужас! – вздохнула я. – Да за что ж его так? Неужели только потому, что нашел у них какие-нибудь нарушения?
– Ну а почему нет? – возразил мужчина. – Или, по-вашему, это недостаточный повод?
– Ну, не знаю, – отвечала я задумчиво. – По-моему, убивают из-за денег, из-за любви, наконец…
Мужчина посмотрел на меня пристально, с иронической улыбкой.
– И вследствие производственной необходимости, – добавил он. – Не смогли подмазать, деньги отказался принять и помалкивать – ну что ж, вот и пустили его в расход! Наш Дмитрий Сергеевич, надо сказать, был очень принципиальным, вот и поплатился в конце концов.
– А что, не все на санэпидстанции такие принципиальные, как он?
– Нет, конечно! – бородатый мужчина саркастически усмехнулся. – Иначе как вы объясните, что время от времени всяческие ЧП, вроде массового отравления случаются?
– Массовые отравления? – переспросила я заинтересованно. – И часто они случаются?
– Ну, последнее было пару месяцев назад. Городская станция, кстати сказать, этим делом занималась, есть там такой тип, Константин Георгиевич Маслин, заведующий пищевым отделом, непосредственный начальник нашего Дмитрия Сергеевича. Вот он всем расследованием и руководил.
– Да? И что они нашли?
– А ничего! – бородатый мужчина снова саркастически усмехнулся. – Замяли дело, да и все. Кстати, если не секрет, вы почему всем этим интересуетесь?
– Да так, – отвечала я со вздохом, – из чистого любопытства.
Наш автобус тем временем уж въезжал в ворота городского кладбища, но я едва замечала происходящее вокруг, переваривая полученную информацию.
Городское кладбище всегда шокировало меня своими исполинскими размерами. Обозревая его, мне постоянно становилось страшно. Неужели столько народу поумирало в нашем городе за какие-нибудь последние пятьдесят лет после того, как его открыли? Можно часами бродить в лабиринте кладбищенских улиц в поисках могилы близкого человека – не зная точного номера участка, но отыскать ее практически невозможно.
Разумеется, санитарного врача хоронили на элитном участке кладбища, где скученность могил была не меньшей, но откуда открывался вид на город, и где рядами стояли дорогие, с претензией на искусство изготовленные надгробия. Толпа провожающих Верейского в последний путь выстроилась на небольшом свободном пространстве возле свежевырытой могилы, и мы с Володей затерялись в этой толпе. Ему, длинному, проще было выглядывать из-за голов людей, высматривая, что именно там происходит, но как раз Володька происходящим и интересовался менее всего, по-прежнему отчаянно скучая, глазел на облачное небо и на безрадостный пейзаж: море разноцветных надгробий с одной стороны, грязно-желтая, выжженная солнцем степь с другой.
Привстав на цыпочки, я увидела, что Маслин снова говорит речь, но на этот раз его совершенно не было слышно. Он говорил, взобравшись на небольшой подиум рядом с открытой могилой, его взгляд рассеянно скользил по лицам собравшихся, не задерживаясь ни на одном. Но вот он встретился с моим и от неожиданности чуть запнулся; я не без удовлетворения отметила, что, оправившись, Маслин едва заметно кивнул мне. Закончив речь, бывший начальник санитарного врача тут же направился к нам.
– Хорошо, что вы пришли, – сказал он. – Здесь сейчас руководство санитарной службы города почти в полном составе. Если хотите, я вам устрою встречу.
– А вы думаете, это может быть для чего-нибудь полезным? – спросила я.
– Не знаю, вам решать, – не спорил Маслин. – Вот, например, – он кивнул в сторону очередного выступающего, – главный санитарный врач области.
В это время на подиуме стоял и что-то говорил высокий, сутулый мужчина, моложавый на вид, с крупной, сильно лысеющей головой и огромными совиными очками на носу.
