– Который теперь час? – спросила я.
– Двадцать минут двенадцатого, – ответил Костя Шилов. – Не нервничайте, Ирина Анатольевна, мы только еще десять минут сидим.
– Вон кто-то едет, – сказал Валера Гурьев, кивнув на огни фар приближающейся со стороны города машины.
– Ну что ж, очень хорошо, – сказала я, – может быть, мы все-таки кого-то дождались.
К замершему в темноте цеху покойного Дмитрия Клещева на большой скорости подъезжал синий «Рено». Когда его фары выхватили из темноты силуэт нашей машины, «Рено» вдруг резко затормозил и, подняв тучи пыли, остановился. Я торопливо выбралась из нашей машины.
– Добрый вечер, Константин Георгиевич! – весело крикнула я, приветственно замахав руками. – Как это мило с вашей стороны, что вы подъехали!
Синий «Рено» снова тронулся с места и через несколько метров припарковался у края площадки, неподалеку от нас, заглушил мотор. И только после этого заведующий пищевым отделом городской санэпидстанции выбрался из-за руля своей машины.
– Как здорово, Константин Георгиевич, вас здесь увидеть! – так же безмятежно-невинно продолжала я. – Жалко только, в цехе сейчас никого нет, ночные сторожа только что ушли, мы их видели. Некому будет открыть нам двери. Разве что у вас есть ключи от всего этого.
– Добрый вечер, – наконец отозвался Маслин. – Ладно, пойдемте.
– Вот, познакомьтесь с моими спутниками, – продолжала я, – Валерий Гурьев, Константин Шилов.
Не подавая руки, Маслин довольно неприветливо кивнул и направился к воротам цеха, на ходу извлекая из кармана ключи и отыскивая нужный, от амбарного замка на двери сторожки. Открыв дверь, он повесил замок на ручку, сказал:
– Так, заходите, я сейчас.
Мы не пошевелились и молча наблюдали, как заведующий пищевым отделом вернулся к своему «Рено», открыл багажник и, вытащив из него значительных размеров канистру, закрыл багажник, направившись ко входу в цех. Судя по усилиям, с какими он тащил канистру, она была не пуста.
– Ну же, проходите! – сказал он еще раз, теперь уже с канистрой в руке. – Или вы так и собираетесь торчать здесь?
Цех по производству противокомариных таблеток выглядел точно так же, как накануне утром. При свете ярко вспыхнувших, низко на шнурах свисающих почти на уровне наших голов лампочек мы разглядели все те же чаны с уложенными в них листами синего картона, только вентилятор над ними теперь, будучи выключенным, замер неподвижно и безмолвствовал, отчего в цехе духота стояла страшная, и у меня тут же запершило в горле. Вытяжной шкаф для сушки листов, станок для нарезки их на ровные прямоугольнички и другой, для упаковки в блестящую полиэтиленовую обертку – все было как прежде, как я оставила это накануне утром. Интересующий нас станок по изготовлению глазурованных таблеток стоял в дальнем углу помещения. На полу по-прежнему были разбросаны какие-то тряпки, железяки, перемазанные в грязи обрывки синего картона и прочий хлам, который здесь, похоже, никто не считал нужным убирать.
– Да уж, неказисто тут, – промолвил, саркастически скривив губы, Валера Гурьев. – И оборудование на грани фантастики.
– А вот за такую проводку, – Костя Шилов кивнул наверх, – да еще подсоединенную последовательно, любой проверяющий этот цех в момент закроет. Тут же запросто короткое замыкание и пожар могут случиться.
– Верно, молодой человек, – отозвался Маслин. – Очень даже запросто может возникнуть пожар.
Он поставил свою канистру на пол и открыл ее горлышко. Практически сразу же до меня донесся своеобразно приятный, похожий на дешевый одеколон запах высокооктанового бензина.
– А что, Константин Георгиевич, – сказала я, – Верейский много против вас накопал, что вы его решились убить?
Несмотря на огромный живот, Маслин резко выпрямился и посмотрел на меня в упор.
– Достаточно, – проговорил он наконец вполголоса и снова склонился было над канистрой.
– А вы это шикарно придумали, – продолжала я. – И с таблетками, и с рестораном, я бы даже сказала, гениально!
Маслин снова поднял голову от канистры.
– Я смотрю, вы сочинили какую-то интересную детективную историю, не так ли? – произнес он, распрямляясь. – Ну-ну, очень интересно. Расскажите, я с удовольствием послушаю.
У меня захватило дух при виде самоуверенного и циничного спокойствия этого человека, но я постаралась собраться с мыслями и начала рассказывать.
– Началась вся эта история примерно два с небольшим месяца назад, – сказала я. – Тогда произошло в городе маленькое ЧП: попали в больницу с пищевым отравлением несколько человек, которые, как потом выяснилось, покушали мясных деликатесов в некоторых городских кафе. Вы, как защитник пищевой чистоты и санитарной безопасности в городе, тут же забили тревогу, кафе, где произошли отравления, позакрывали, их владельцев оштрафовали и лишили лицензий. Вы лично всем этим непосредственно занимались, и ваша деятельность была тем более активной, что она покрывала один маленький, скрывшийся от внимания общественности фактик. А именно, что действительно граждане отравились, покушав мясных деликатесов в означенных кафе. Но сами эти деликатесы были приготовлены вовсе не в этих кафе, а закуплены в некоей фирме «Смарагд», владельцем которой числился покойный ныне Дмитрий Клещев. И не знал никто, ни ваши коллеги проверяющие, ни широкая общественность, что не только Дима Клещев управляет этой фирмой. Совладельцем ее, а также других предприятий выше-упомянутого покойного ныне Дмитрия Клещева являлись также и вы, заведующий пищевым отделом городской санэпидстанции Константин Георгиевич Маслин. И поскольку Дима в своем бизнесе облажался и наделал дел, ваша задача теперь была покрывать его, покрывать волей-неволей.
Ведь займись Димой разные проверяющие организации всерьез и ликвидируй его фирму, вы бы не только лишились значительной части своих доходов, но и ваше положение как чиновника и санитарного врача оказалось бы под очень серьезной угрозой. Поэтому вы постарались очень ловко замять дело, а за грехи Клещева расплатились ни в чем не повинные хозяева кафе.
Я перевела дыхание и откашлялась, спертый воздух противокомариного цеха не благоприятствовал хорошей работе голосовых связок.
– Да уж, – произнес Маслин сухо и сумрачно. Краем глаза я видела, что ребята смотрят на меня в немом восхищении. – Интересно рассказываете. Можно узнать, что было дальше?
– Дальше на сцене появляется новый персонаж, – продолжала я. – Его зовут Дмитрий Сергеевич Верейский, и он, когда был жив, являлся вашим непосредственным подчиненным в пищевом отделе. Каким образом он узнал о вашей роли в деле Клещева и его фирмы, мне установить не удалось, но узнал, это факт. Дмитрий Сергеевич и ранее подозревал вас в подобных махинациях, теперь же ему представился шанс вывести вас на чистую воду. И он начал под вас копать. Копал долго, основательно, в течение двух месяцев собирал против вас сведения, да так ловко и аккуратно, что никто из его коллег по санэпидстанции ни о чем не догадывался. Ведь он же был превосходный работник, не так ли? Ваши же, Константин Георгиевич, собственные слова!
