– Но ты не чувствуешь – как бы выразиться? – возбуждения?
– Ох, Эйден.
– Если бы, да?
Тяжелый вздох в кавычках.
– Если бы, – повторяю я.
Джен
В какой-то момент посреди ночи я понимаю, что не сплю. Луч лунного света лег на простыни. Обернувшись, я вижу, что его глаза открыты и он смотрит на меня.
Мы долго смотрим друг на друга. Потом он говорит:
– Все так поразительно и неожиданно, Джен.
– Я думала, что, возможно, все спланировано.
– У меня были надежды, с того момента, как я тебя увидел, у меня были надежды. Но планы? Нет. – Он замолкает на время. – Ты прекрасна.
– И что будет дальше, Том? Тебе нужно лететь обратно…
– Ты прилетишь ко мне?
– Да. Да, прилечу.
– Мы будем плавать в старой проруби.
– Дурень.
Он странно смотрит на меня. Напряжение нарастает, пока он наконец не произносит:
– Джен, хочу тебя кое о чем попросить.
Внутренности делают сальто. У меня наистраннейшее предчувствие. Он собирается попросить меня выйти за него замуж. Сейчас неподходящее время, но, насколько я понимаю, это правда. Кто-то назвал это «подлинностью странности». Если что-то выглядит странно, значит, оно, вероятно, подлинно. Об этом знают победители лотерей. Так же как и проигравшие. Гигантские кальмары существуют, и нет никого более странного, чем эти парни. И если вы достаточно долго будете рассматривать нормальных, вы поймете всю странность. Так же как и то, что 99 процентов стула, на котором вы сидите, – это пустота. Так же, как и вы. В мире, где это имело бы смысл, вы бы упали прямо сквозь стул. (Послушайте, я читала об этом много статей, так что вам придется мне поверить.)
– Слушаю. – Сердце стучит как молот.
Наступает долгая пауза. Слишком долгая.
– Том. Я слушаю. Хуже ведь не будет?
– Джен… – Он осекается.
– Глупый, – я шлепаю его по руке, – давай уже.
– Может, еще раз?
– Ты серьезно?
– Я тебя хочу. Очень сильно хочу.
– Ты уверен? О, вижу, что да.
(Это ведь не то, о чем он хотел спросить, ведь так?)
4
Том
В аэропорту Джона Кеннеди у конвейера для получения багажа я вспомнил, что еще не включил телефон. На экране появились сообщения, которыми мы обменивались вчера вечером после расставания у ее дома в Хаммерсмите. Мы долго стояли, обнявшись, на тротуаре.
– Ты ведь приедешь? – спрашиваю я. – Скоро?
– Скоро.
– Обещаешь?
Она кивает мне в шею.
– Иди, – говорит она. – Ты опоздаешь на самолет.
– Меня там ждут лишь кролик и пустой дом.
– Но ты нужен своему кролику!
Пока я регистрируюсь, от нее приходит первое СМС.
«Уже скучаю! Хорошего полета. Х»
«Я тоже скучаю. Чем займешься сегодня? Х»
«Сварю суп. Выпью вина. Буду чувствовать себя счастливой! Х»
«Я тоже. Кроме варки супа. Собака с пляжа – наша фея-крестная. Х»
«Фея-крестная! Х»
«Я хочу обратно на тот пляж! Х»
«Я тоже. Х»
«Мы обязательно поедем. Х»
Чуть позже.
«На помощь! В самолете «классический» выбор фильмов. «Криминальное чтиво» или «В джазе только девушки»? Х»
«Второе! Это любимый фильм моего ИИ! Х»
«Жаль, что я не записал, как ты пела песню Нэнси. Х»
«Я запишу для тебя. Х»
«Невероятно потрясающий уик-энд, Джен. Я так рад, что мы встретились. Звание рыцаря для «общего друга»? Х»
«Пожизненное пэрство! Х»
«Выключаем телефоны, распоряжение капитана. Целую. XXXXXXXXXXXXXX»
Пик.
Входящее письмо. То, что я читаю дальше, подобно удару под дых.
Дорогой Том.
Мы провели вместе прекрасные выходные. Пожалуйста, даже не сомневайся в этом. Ты замечательный мужчина, мне было хорошо с тобой, особенно мне понравилось, как все закончилось – в моем номере в том шикарном отеле. И снова посреди ночи. И снова на следующее утро.
Уау. Что еще можно сказать.
Но прости меня, Том. Думаю, нам лучше оставить все как есть. Ты чудесный милый мужчина и прекрасный любовник, но мы не созданы друг для друга. Ты отец, хороший отец, я сама в этом убедилась. У тебя есть бывшая жена (довольно устрашающая!), ты нажил целое состояние и отошел от дел, как ты сам выразился, чтобы начать новую главу в своей жизни.
Другими словами, ты зрелый человек. Я бы сказала, состоявшийся.
Я же, в противоположность тебе, со странностями. И да, я могу прилететь в Нью-Ханаан на какое-то время к тебе (и к Виктору), да и ты можешь проводить больше времени в Лондоне или даже переехать сюда навсегда, как сам говорил, но мы оба знаем, что в один прекрасный день все закончится. И скорее всего печально. Я тебе наскучу или начну воспринимать тебя как должное, или произойдет что-нибудь еще, будет расти наше недовольство и – пффф – еще один год или два коту под хвост, как говорит одна моя подруга.
Подумай над моими словами. Я знаю, ты поймешь, что я права. Так что давай поступим как взрослые люди, Том, прекратим все сейчас. Сначала будет тяжело, но, надеюсь, со временем мы сможем вспоминать о прошлом уик-энде как о приятной интерлюдии в наших жизнях. Прекрасный отпуск, если тебе так больше нравится, из которого так или иначе нужно возвращаться.
А теперь немного жестокости. Пожалуйста, не пиши и не звони мне, Том. Не думаю, что смогу справиться с этим. Будь добр, оставь меня в покое. Я не отвечу, если ты все же решишься.
Джен
Джен
Мы с Эйденом смотрим «Скай ньюс» – на Среднем Востоке все сложно, – когда нас прерывает звук входящего сообщения от Тома.
Эйден уже сделал мне сегодня комплимент, сказав, как хорошо я сегодня выгляжу, он сказал, что я вся сияю, вот проныра, если бы он только знал. То, что я сейчас читаю, одна из самых ужасных вещей, и я говорю, как человек, который прочел…
Простите. Больше никаких шуток.
Дорогая Джен.
Я пишу тебе с очень тяжелым сердцем.
Было просто чудесно встретиться с тобой в этот уик-энд. Я наслаждался каждым мгновением – и тобой – и особенно нашими хорошими поступками в дрянном мире.
Джен, перейду к сути. Я был сражен тобой, твоей красотой (и внешней и внутренней) и твоей добротой. Ты просто невероятная, и я никогда тебя не забуду.
