– Все, Серый, прибыли, – Кобрин аккуратно прислонил товарища к какой-то массивной изогнутой железяке с рядами подернутых ржой заклепок. – Шикарная позиция, ни пуля не пробьет, ни осколок. Стрелять сможешь? Не ври только, правду говори!
– Командир… не звизди… – с трудом переводя дыхание, выдохнул Ларин. – Смогу, понятно… только патронов у меня – от силы треть диска… может, пойдешь, лейтенант? К чему обоим зазря подыхать? Уходи, а? Минут с пять я их продержу, как раз из развалин выберешься… правда, они, наверное, окружили уже…
– Добро, – шепнул Кобрин, склонившись к самому уху товарища. – Ты их только немного отвлеки, ладно?
– Попробуешь вырваться? – с надеждой в голосе прохрипел Сергей, поудобнее пристраивая автомат на вмятом внутрь краю железяки. Нормально, можно стрелять, поскольку удержать ППШ на весу у него просто не хватит сил. – Гранату только оставь, зачем тебе две? Мне без гранаты никак невозможно.
– Попробую, вот только не вырваться, а увести гадов за собой, поскольку наследили мы неслабо, покуда сюда ползли. Если сразу не пристрелят, рвану к поселку, по нашим следам. Дальше в лес, перпендикулярно нашему маршруту, нехай преследуют, покуда не догонят. Васька уж наверняка с места снялся, но я ему еще с полчасика дам, а то и больше. Понял?
– Понял, тарщ лейтенант. Тогда уходи, не теряй времени, вон, слышишь, идут?
Среди нагромождений кирпичей, обрушившейся кровли и обломков взорванного паровоза и на самом деле слышались короткие гортанные команды. Слабенькие лучи ручных фонариков мелькали из стороны в сторону; под подошвами сапог похрустывал снег и кирпичная крошка.
– Все, ушел. Прощай, Сережа, не поминай лихом. Держи вот, – ладонь ощутила ребристый корпус осколочной гранаты, одной из двух имевшихся в наличии. – Усики я свел, так что поосторожней. Сразу не рви, пусть поближе подойдут.
– Не учи ученого, – криво ухмыльнулся разведчик, облизнув пересохшие губы. Во рту стоял противный железистый привкус; ставший шершавым язык больно царапался о зубы. – Разберусь как-нибудь. Прощай, Федя.
Выждав с минуту, Ларин поймал в прицел фигурки трех вырвавшихся вперед гитлеровцев, и плавно потянул спуск. «Шпагин» простучал недлинной очередью, массивный приклад толкнулся отдачей в плечо, раненое бедро, несмотря на то, что сержант уже давненько практически не ощущал ногу, дернуло короткой болью. Горячие гильзы, весело кувыркаясь, канули в снег, протаивая до самой земли.
Как ни странно, он попал с первого раза. Двое фрицев, словно сбитые невидимой городошной битой, повалились в разные стороны, третий, жутко завыв – пуля попала ему в живот, – мешком осел, раскачиваясь из стороны в сторону и продолжая истошно орать. Поморщившись, Сергей выстрелил еще раз, обрывая мучения. Остальные порскнули в стороны, прячась за кирпичными развалами и открывая ответный огонь. Несколько пуль ударили в укрытие, высекая искры и с противным визгом уходя в рикошет, остальные подбросили снеговые фонтанчики вокруг.
«Не соврал Федька, держит железяка пулю, – автоматически отметил разведчик, отшатываясь в сторону. От резкого движения ногу снова дернуло болью. – Нормально, можно дальше воевать».
Но в лоб немцы больше атаковать не стали, изменив тактику. Пока двое или трое прижимали непокорного русского огнем, не позволяя ему высунуться, остальные, кто ползком, кто короткими перебежками, обходили с флангов, подбираясь на расстояние броска гранаты. Не высовываясь из-за укрытия, Ларин дал в разных направлениях еще несколько очередей, после чего отполз немного в сторону, тяжело привалившись спиной к покрытому ржавчиной металлу. Выпустил из руки автомат – патроны закончились. Коснувшийся снега раскаленный кожух ствола на миг окутался облачком пара. Пора? Да, самое время…
Зажав в ладони гранату, второй рукой выдернул чеку, ощутив, как предохранительный рычаг упруго толкнулся в пальцы. Выбросив кольцо, вытащил пистолет. Передергивать затвор, понятно, никакой необходимости не было, патрон уже в стволе. Криво усмехнулся: ну что ж, он готов. Добро пожаловать, гости дорогие. Жду – не дождусь, аж все жданки съел…
* * *
«Младший» – «Старшему». Вне всякой очереди! Груз порт прибыл, но ящики тяжелые, сами не разгрузим. Высылайте бригаду грузчиков, желательно самолетом, времени мало, товар может испортиться. Конец связи».
«Старший» – «Младшему». Понял вас. Помощь вышлем течение часа. Ждать не нужно, уходите, чтобы не мешать разгрузке. Транспорта не обе-щаем, но встречающих пришлем. Конец связи».
* * *
Опустившись на колено, Кобрин дал в направлении преследователей короткую, патронов на пять, очередь. Боеприпасов осталось совсем ничего, нужно экономить, с одним пистолетом много не навоюешь. Немцы дисциплинированно повалились в снег, неприцельно пальнув пару раз в ответ. Вот и ладненько, главное, что его не потеряли, прут следом, словно привязанные.
Оттолкнувшись от дерева, старший лейтенант тяжело побежал дальше, размышляя о превратностях военной судьбы. Смешно, когда шли к станции, делали все возможное, чтобы оставаться незамеченными, нынче же все ровно наоборот, и главная задача – не дать фрицам его потерять. И не важно, что сил надолго не хватит – это уже не имеет особого значения. Главное, он увел фашистов за собой; увел со стрельбой и трупами, заставив врага воспылать острым желанием любой ценой достать проклятого русского диверсанта. Значит, разрушенный поселок они прочесывать не станут, и следы ушедшего в лес радиста не обнаружат. А спустя какой-то час все это уже и вовсе не будет иметь ни малейшего значения, поскольку станцию перемешает с землей советскими фугасными бомбами. То, что нужно, одним словом…
Мимо оцепивших депо немцев Кобрин – будь у него такое желание – мог бы пройти вовсе не замеченным. Вот только это не входило в его планы. Выбравшись из разрушенного здания, внутри которого скупыми очередями постукивал автомат оставшегося прикрывать отход командира Ларина, он затаился метрах в ста, без труда срисовав вражеские позиции. Собственно, фрицы особо и не скрывались.
Пока решал, как именно поступить, в руинах гулко бухнул взрыв ручной гранаты. Федор до боли зажмурился: вот и все, прощай, Сережка, дальше мой черед водить…
Подобравшись к ближайшему гитлеровцу, чья башка в глубокой каске торчала над снегом, он торопливо побежал в сторону поселка, стараясь производить как можно больше шума и надеясь, что именно этот конкретный немец не страдает тугоухостью. Со слухом у фашиста все оказалось в порядке, и через пару секунд за спиной разведчика раздалось ожидаемое «хальт!» и клацанье винтовочного затвора. Не дожидаясь, пока противник выстрелит, Федор на миг остановился, срезав его короткой очередью. На чем первая фаза операции прикрытия благополучно и закончилась.
Километр до поселка Кобрин преодолел с поистине спринтерской скоростью, и постоянно меняя направление, поскольку героически погибать от пули в спину в его планы никоим образом не входило. Немцы, выпустив в небо пару сигнальных ракет, ожидаемо увязались следом. В полусотне метров от околицы старлей прижал фрицев огнем, сымитировав короткий бой-перестрелку, после чего резко сменил направление, двигаясь к лесу. В отличие от преследователей, окраины разбомбленного населенного пункта он знал как свои пять пальцев, потому оторваться удалось легко. Главное – как следует наследить, чтобы фрицы ненароком не сбились с курса. Гитлеровцы не подвели, и к тому моменту, когда Федор нырнул в заросли лесной опушки, у него на хвосте висело никак не меньше отделения. А со стороны железнодорожного узла, натужно подвывая моторами, ползли по снежной целине еще и два полугусеничных бронетранспортера с подмогой. На этом закончилась вторая фаза. А третьей, собственно говоря, старший лейтенант и не планировал – теперь главным было просто увести немцев за собой как можно дальше.
