– Нет.
– Он производит впечатление очень деспотичного человека. Переезжай сюда, делай это. Рожай ребенка. Сиди дома. Он самолично принимает все решения. Именно он решает, какой должна быть ваша жизнь.
– Нет, – возразила я. – Нет!
Она пытливо заглянула мне в глаза. А потом сделала какую-то пометку в своем блокноте. Потом глотнула воды из своей бутылки.
– Мерри, знаете, что я думаю? Я думаю, дело было так: Сэм загулял со своей студенткой, его выгнали с работы. Он пакует вещи, хватает вас и отправляет в богом забытую Швецию. А потом бросает вас на весь день одну с новорожденным ребенком. Ни друзей, ни помощи. Все незнакомое, все чужое вокруг. И ребенок становится для вас западней. Уехать вы не можете. Сэм вам не разрешит, верно?
Ее глаза блестели. Подмышки ее пиджака взмокли от пота. Она весь день отчаянно потеет.
– И знаете, что у вас появляется? – Она наклонилась вперед, так что ее лицо оказалось прямо перед моим. – У вас появляется мотив, – закончила она.
Сэм
Я хочу, чтобы она страдала. Хочу, чтобы она заплатила за все.
В студии я обработал видео, на котором Мерри причиняла боль Конору. Я обрезал запись, выделив только эту сцену, и закольцевал. Все, улика налицо.
Схватил свои ключи с кухонного стола. Фрэнк только что проснулась.
– Я еду в полицейский участок, – бросил я ей.
Я вручил диск детективу, сел рядом с ней. Просмотрев видео, она покачала головой. Потом прокрутила еще раз и вздохнула.
– Теперь вы убедились, не так ли? – сказал я. – У вас есть доказательство, что она это сделала.
Она отрицательно мотнула головой.
– Нет, – произнесла она, – ваша жена ничего не признает. Она настаивает, что не убивала сына.
– Да она просто долбаная актриса, – выругался я. – Я дам ей это просмотреть.
Детектив встала и стала ходить взад-вперед по комнате.
– Я подумала, что, возможно, она будет откровенной с вами. Может быть, вы сможете заставить ее разговориться.
– Я не смогу, – покачал я головой. – Я ее убью.
– Попробуйте, – настаивала детектив Бергстром. – Вы бы могли заставить ее сказать правду.
В комнате Мерри подняла голову и увидела меня. У нее очень осунулось лицо.
– Сэм, я этого не делала. Ты должен мне поверить.
– Я не верю ни одному твоему слову, Мерри. Ты все время лгала мне.
Она отрицательно качала головой:
– Нет, нет. Пожалуйста!
Мне дали ноутбук. Я повернул его экраном к Мерри и включил видео. На нее смотрело ее собственное лицо. Она видела свою улыбку, которая на самом деле была фальшивой, как и объятие, в которое она заключила сына.
– Смотри, – велел я.
Она стиснула свою талию и застонала. Проклятая стерва. Мне хотелось ее ударить, избить до крови. Бам! Треснуть ее головой об угол стола, и ее череп расколется на две аккуратные половины. Мозг вытечет струйкой из носа. Зрачки закатятся, и в пустых незрячих глазах будут видны лишь одни белки.
Передо мной – моя жена. В радости и в горе. Более страшного горя трудно себе представить. Эта женщина вызывала во мне только ярость и омерзение. Давай, сделай это, почему бы и нет? Ты уже все потерял, у тебя больше ничего нет. Я наклонился вперед, и она вздрогнула.
– Я тебе расскажу, Сэм, – сказала она. – Я тебе все расскажу.
Я откинулся на спинку стула.
Мерри вытерла глаза. Выглядела она просто отвратительно. В ней не осталось ничего человеческого.
Я ждал.
– Ты прав, Сэм, – тихо сказала она. – Я во всем виновата.
Мерри
– Я делала это. Ты прав. Я обижала его. Признаюсь, что делала ему больно. Щипала, сильно сдавливала его. Я… я заставляла его плакать. Не знаю почему. Не могу объяснить. Не могу разобраться в самой себе. Я что-то чувствовала и не знаю что. Гнев, злость. Ощущала себя в ловушке. Меня будто что-то душило. Будто я жила не своей жизнью. Впрочем, как и всегда.
Он смотрел на меня с перекошенным от злобы лицом. В его глазах читалась ненависть, очень много ненависти.
– Не знаю, за что я ему мстила. Просто он оказался рядом. Такой чистый, такой невинный, а внутри меня было столько гнили! И такая пустота! Тебе не понять.
– Ты лгала мне, Мерри. Постоянно лгала. С твоей стороны это была игра.
– Нет.
– Да.
– Мне так жаль, Сэм. Мне невыносимо жаль.
– Ты ищешь прощения?
– Нет.
– Ты хочешь, чтобы я понял тебя?
– Ты мне тоже врал, Сэм.
– Чушь!
– Да, Сэм. Ты соврал, что мы переехали сюда, чтобы изменить нашу жизнь к лучшему. Думал, я не знала, что тебя уволили? Что у тебя была очередная любовная интрижка со студенткой?
– Будто сейчас это имеет какое-то значение. Будто сейчас это важно. Интрижки на стороне, – он холодно рассмеялся и ухмыльнулся. – Ты действительно хочешь поговорить о моих любовных похождениях?
Я закрыла руками лицо:
– Я этого не делала. Ты должен мне верить.
– Кроме тебя, рядом с ним никого не было, Мерри. А его задушили.
Я покачала головой:
– Нет, Сэм. Там кто-то был. Я виновата в другом. Понимаешь, я его оставляла. Я увозила его в лес и там бросала, чтобы побегать. Я просто хотела…
– О боже, Мерри, я даже не знаю, как тебя назвать.
– Мне нужно было бегать, Сэм. Мне нужно было побыть в одиночестве. Подвигаться. Почувствовать, что я могу сделать что-то для себя. Почувствовать себя живой. Ты постоянно куда-то уезжаешь, а я остаюсь одна. Ты же знаешь, как я ненавижу оставаться дома одна.
«Ты слишком любил его! – хотелось крикнуть мне. – В твоем сердце не оставалось места для меня!»
Сэм смотрел на меня, как на бешеное животное. В его глазах застыл ужас и отвращение. И разве можно было его осуждать?
– Ты заставляла его страдать, – отрезал муж. – Ты бросала его. Ты хотела от него избавиться.
– Нет, Сэм, нет. Я любила его, – оправдывалась я. – Я любила нашего сына.
Неожиданно его руки схватили меня за горло, крепко сжали. Мне нечем стало дышать, кровь забурлила. Я жадно хватала ртом воздух.
– «Нашего сына!» – взревел он. – Не смей больше при мне произносить эти чертовы слова.
Сэм
После того как детектив оттащила меня от Мерри и перед тем как отправить домой, она усадила меня на один из серых пластиковых стульев в приемной. Попросила принести мне бумажный стаканчик воды из холодильника.
