Я колебался. Нож был тяжелым, отполированным кровью и смертью.
– Начинай отсюда, – инструктировал Карл, – и веди в этом направлении, – он показывал рукой, как надо резать.
Я погрузил нож в плоть и почувствовал ее сопротивление, услышал скрежет металла о кость. Я резал лосиху медленно, ее жир, сухожилия, мышцы, вырезая из нее часть за частью, превращая ее в груду кровоточащих кусков. Карл распилил реберный каркас и отделил стейки для гриля.
Закончив свежевать, мы использовали вакуумный упаковщик, чтобы расфасовать мясо, которого должно хватить на всю зиму. Пока убирали и смывали остатки крови, в дверях появилась Фрея, с любопытством взирая на то, что происходит в сарае. Она даже не вздрогнула при виде кишок и костей. Карл что-то сказал ей по-шведски. Девочка улыбнулась и кивнула.
– Она хочет на обед гамбургеры с лосиным мясом, – сказал он.
Он наполнил сумку пакетами и передал мне.
– Если понадобится еще, ты знаешь, где найти, – сказал он.
Я был грязным. Зверски уставшим. Во рту стоял привкус крови. От меня разило бойней.
В кухне в тусклом свете, идущем от духовки, сидела Фрэнк с чашкой чая.
Увидев меня, она испугалась.
Я посмотрел вниз на свою одежду. Она вся была в пятнах крови.
– Позволь мне помочь тебе, – предложила она.
Фрэнк подняла мне руки, чтобы стянуть испачканную кровью футболку. Налила воду в раковину и стала оттирать мои ладони мылом. Под струей воды ее пальцы обвивали мои, ее ладони находились в моих. Она стояла так близко, что я чувствовал ее запах, и ее длинные волосы касались моего лица, раскачиваясь вперед-назад.
На ней была лишь ночная сорочка, едва прикрывающая тело. Через тонкий атлас просвечивались все ее прелести. А когда она наклонялась вперед, я мог видеть даже больше.
Все они одинаковы. Все, без исключения. Ты хочешь, чтобы они помогли тебе сполна познать все радости этой жизни, а в результате они тебя опустошают.
Казалось, что я пропитался запахом мертвой лосихи. Меня бросило в жар, перед глазами – ножи, острые и окровавленные. Вспомнил недавние звездные ночи. Фрэнк, изнывающую от желания. Чего она тогда хотела? Чего хотел я сам?
Я притянул ее к себе и впился губами в ее губы. Ее глаза напоминали бездонные темные озера. Мои руки обнимали ее талию. Я чувствовал тепло и шелк ее кожи. Мне хотелось большего. Хотелось вернуться в те звездные ночи.
Фрэнк молча отстранилась, не сказав ни слова. Вытерла рот тыльной стороной ладони и медленно ушла, растворившись в темноте дома.
Мерри
Лиор, детская медсестра из Тель-Авива, покинувшая своего малыша одного в ванне. Верити из Перта, которая постоянно держит балконную дверь чуть приоткрытой.
– Если не вы, то кто тогда это сделал? – пытается строить догадки детектив.
Может, она отказывается верить в то, что есть матери, которые хотят избавиться от своих детей.
– Я не знаю, – сказала я. – Я просто не знаю.
– Подумайте, – приказала детектив Бергстром. – Кого вы здесь знаете? Кто знает вас?
Я покачала головой. Все вокруг обожали ребенка, обнимали и целовали его. Папочка, тетя Фрэнк, дружелюбные соседи – Карл, Эльза и малышка Фрея. Все его искренне любили. Только я его обижала, потому что была сломлена и подавлена.
– Не знаю, – снова сказала я.
Не могу подумать ни о ком, кроме самой себя, кто желал бы ему смерти.
Детектив Бергстром ничего не записывала. Но, казалось, внимательно слушала.
Я должна во всем признаться Сэму. Ну, не во всем. Кое в чем. Кое в чем придется сознаться. А сейчас я повторяла детективу то, что она сама мне раньше говорила.
Я рассказала ей, как иногда меня охватывало чувство одиночества и тоски. Я ощущала разочарование и изолированность, словно Сигтуна была моей тюрьмой, наказанием за какие-то мои грехи. Я сказала ей, что время от времени хотела покончить жизнь самоубийством (конечно, не могла не приврать немного) или уехать навсегда, бросив Сэма и ребенка. Призналась, что пару раз, находясь в полном отчаянии, слишком сильно сдавливала Конора, когда он плакал, а я не могла его успокоить. Чувствовала, что я – плохая мать и что ему будет гораздо лучше без меня.
Она кивала, пока я говорила. Именно это она и хотела услышать. Я всегда знаю, что люди хотят услышать.
Она упомянула форум. Они взяли мой ноутбук и проверили историю браузера.
– Да, я заходила туда, – подтвердила я, – потому что мне было очень одиноко и я ощущала себя неполноценной женщиной.
Она посмотрела на меня, и в ее взгляде проскользнуло что-то похожее на сочувствие.
Я повторила свой рассказ о том, как оставляла ребенка одного на поляне и убегала.
– Именно так и было в тот день, когда он умер, – сказала я. – Вернувшись с пробежки, я обнаружила его холодным и неподвижным. Он был уже мертв.
Я также рассказала, что подняла его и попыталась оживить, но все мои старания оказались напрасными.
– Это был худший момент в моей жизни, – сказала я. – Худший.
Тут я не солгала.
Понемногу все стало проясняться. Я стала вспоминать, словно раскладывала вещи по своим местам.
Я сказала ей, что сначала обвиняла себя в его смерти, решив, что у него поднялась температура или он подхватил простуду.
– Я боялась, что Сэм узнает, что я бросала его одного в лесу. И полиция тоже. Поэтому я солгала. Солгала, так как не знала, что мне делать.
– Значит, Мерри, выходит, что кто-то другой убил вашего сына, – заключила она.
– Да.
– Не вы?
– Нет.
– Сейчас вы сказали правду, да? Именно так все и было? Все дело в том, что вы обманывали? Вы виноваты в обмане, но не в убийстве? Возможно… Вы его не убивали? – снова спросила она.
– Нет.
– Но мы уже обсудили, что все улики свидетельствуют против вас. А вы все отрицаете.
– Нет, я этого не делала, – прошептала я. – Это была не я.
Она вздохнула:
– Я хочу верить вам, но вы все усложняете. Однажды вы солгали полиции. Лгали мужу. Как я могу быть уверена, что сейчас вы говорите правду.
– Потому что сейчас у меня нет выбора. Я была нерадивой, плохой матерью. Да, да. Я не отрицаю этого. За это я должна ответить. За это меня надо сжечь заживо. Но я не убивала своего сына.
Она долго и пристально вглядывалась в меня, не говоря ни слова. Просто смотрела.
Я выглядела безутешной, почти потерявшей рассудок. Я подумала, что сейчас даю лучшее представление в своей жизни. Но разве они когда-то были неудачными? Однако с Кристофером я перестаралась. Довела его до нервного срыва.
