– Да, – сказал Сергей Михайлович. – Ладно, пусть приезжает. Как, и этот тоже?! Ладно и его бери, веселее будет. Записывай адрес… – И он продиктовал адрес дачи, где мы сейчас находились, а потом снова пробормотал себе под нос: – «Что вам надо? – Шоколада. – А много ли прислать? – Да пудов этак пять. Или шесть: Больше ему не съесть, Он у меня еще маленький!»
В ответ на мой вопросительный взгляд он весело сказал:
– Завтра жди гостей. Прямо с утра. Думаю, ты удивишься столь странной компании.
Гости прибыли как раз к завтраку. Вообще с едой у нас было хорошо. Профессор договорился с женщиной, которая приходила поливать цветы в зимнем саду, чтобы она нам готовила. На нашу удачу, она оказалась профессиональной поварихой, временно (как она надеялась) оставшейся без работы. Она даже выглядела как повариха с картинки из детской книжки: полная, добродушная, розовощекая, всегда улыбающаяся. Дело свое она любила, так что кормить нас взялась с явным удовольствием. Она сама покупала продукты, не доверяя нам такое важное дело, и готовила очень вкусно, причем порции были огромные, потому что маленьких и полупустых тарелок она просто не признавала.
– Как может мужчина мало кушать? – вопрошала она, если кому-то из нас оказывалось не под силу одолеть ту совершенно непомерную дозу еды, которую она собственноручно нагружала каждому на тарелку. – Тем более вы же занимаетесь спортом, – так она называла Ци-Гун Пяти зверей.
В общем, кормежка была такая «недиетическая», вкусная и обильная, что перед нами встала серьезная проблема, как не разожраться за то время, что мы пробудем на «даче».
– Любаша, – однажды сказал ей профессор после еды, – вы молодая женщина, вы, наверное, не помните, но в старые времена было принято «заботиться о здоровье трудящихся». Так вот, когда такой «трудящийся» приезжал для поправки здоровья в санаторий, первое, что с ним делали, – это взвешивали, а данные записывали в медицинскую карту. В день выписки из санатория его взвешивали снова и если оказывалось, что он не поправлялся хотя бы на пару килограммов, то это считалось показателем очень плохой работы санатория. Если бы вы в те времена работали поваром в таком санатории, то сделали бы его первым в стране по упитанности отдыхающих.
Думаю, кстати, что Сергей Михайлович не шутил. Еда у Любаши действительно была «душевная» и остановиться бывало непросто, тем более что она строго следила, чтобы мы «хорошо кушали».
Так что если она готовила на двоих, то еще четверых можно было накормить легко. В общем, когда во двор въехал черный «мордатый» джип Вадима, я был уверен, что полную машину гостей мы сможем прокормить совершенно без проблем, даже в магазин бежать не придется. Любаша любила (с ее именем у меня часто выходила какая-то игра слов, впрочем, очень приятная), чтобы в доме всего было с избытком, а еды тем более.
Приезд Вадима меня никак не удивил, он был парень общительный и я бы удивился, если бы он не попытался встретиться с профессором в неформальной обстановке. Вторым из машины вылез Чемпион, что, впрочем, тоже было вполне предсказуемо. Парень явно был не дурак и мог сделать попытку напроситься «в ученики». Но вот третий персонаж… Открылась задняя дверца и оттуда как ни в чем не бывало вылез Хулиган собственной персоной.
Сергей Михайлович не удивился, он-то точно знал, кто к нам приедет, сам вчера давал разрешение на приезд, говорил, что так даже веселее будет. Но я был поражен: вот это нахал, я даже начал его уважать.
Во время завтрака, прошедшего «в теплой и дружественной обстановке», профессор никого ни о чем не спрашивал, хотя было совершенно понятно, что ребята приехали не просто погулять за городом по чистому снегу и на чистом воздухе. Когда завтрак закончился, профессор запустил «пробный шар».
– Кто будет мыть посуду? – невинным голосом спросил он.
Обычно посуду мыл я. Хотя Любаша все время возражала, но мне казалось, что повар должен готовить, а посуду должны мыть всякие неумехи вроде меня. В общем, мастер должен заниматься своим «мастерским» делом, а подсобные работы должны выполнять подсобные рабочие. Но на этот раз я понимал, что профессор «тестирует» отнюдь не меня, и потому сидел молча. Мне самому было интересно, кто отзовется первым. Чемпион – правильный мальчик, но явно избалован дома донельзя, Вадим – хозяин пусть и не очень большого, но собственного дела, привыкший к полной самостоятельности и к тому, что никто ему не указка. Тем более он привез Чемпиона и Хулигана, так что вроде как они ему должны. Ну а про Хулигана и говорить нечего, у него наверняка есть армейская привычка: «дедушка» посуду не моет, а если кто-то ее моет, то тот наверняка салага.
В общем, вышло как в старом английском анекдоте: «Если на улице встречаются два офицера равного звания, то первым из них берет под козырек тот, кто лучше воспитан». Чемпион встал, взял фартук, висевший на спинке стула, и закатал рукава.
«Плюс одно очко, – подумал я. – А то как лопать, то дважды приглашать к столу не приходится, а как помыть после себя пару тарелок, так сразу же возникает многозначительная пауза».
А профессор уже поднимался из-за стола:
– Друзья, надеюсь, вы извините нас с Леонидом. У нас по распорядку утренняя лекция, а вы можете покататься на лыжах, тут их есть несколько пар, прекрасные, на любой вкус. А можете просто пойти погулять – места здесь сказочные.
«Как он себя умно ведет, – подумал я. – Никого ни о чем не спрашивает, понимает, что им деваться некуда, все сами скажут».
Так и случилось. Начал Вадим.
– Ребята, – показал он на Чемпиона с Хулиганом, – вообще-то по делу, им бы поговорить.
– Так пусть говорят, «Харниш не любит ждать», – усмехнулся профессор.
– Какой такой Харниш? – удивился Хулиган.
– А, это такой литературный персонаж, книжки читать нужно, юноша, – засмеялся профессор и процитировал: – «Мало кто знал Элама Харниша под другим именем, чем Время-не-ждет; это прозвище ему дали давно, в дни освоения новой страны, потому что этим возгласом он всегда подымал с постели своих товарищей». Итак (я стал замечать, что он очень любит это слово), о чем будем говорить?
Первым заговорил самый «простой» из всех троих – Хулиган:
– Я хочу научиться…
– Драться, – перебил его Сергей Михайлович. – Ты лучше скажи, для чего тебе это нужно?
– Я хочу научиться драться для того, чтобы…
– Драться, – снова перебил его профессор. – Как у тебя все просто: ты хочешь научиться драться для того, чтобы драться. Я правильно понял?
– Ну в общем, да, – протянул Хулиган.
– Это не ко мне, юноша. Научиться драться для того, чтобы драться, – это, пожалуй, самое тупое желание, которое может испытывать человек. Ведь как бы ты ни научился, любое животное, тигр, леопард, обезьяна будет уметь это лучше, чем ты. Так что это больше «животная» функция, чем человеческая. Может, тебе надо было родиться животным? Свиньей, например. Ведь дикий кабан – это боец хоть куда.
