Смерть в бою
Неизбежную смерть индейцы встречали с завидным самообладанием и хладнокровием. История хранит множество свидетельств того, как, оказавшись перед лицом смерти во время боевых действий и не имея возможности спастись, старики и беззащитные женщины садились на землю, покрывали голову одеялом и спокойно ждали фатального удара топора или пули. Раненые или загнанные в угол воины дрались, как львы, стараясь дорого продать свою жизнь.
Останки воина кроу, убитого черноногими. 1874 год.
Сиу считали, что хорошо оставлять тело погибшего воина на вражеской территории. Они говорили: «Лучше остаться лежать обнаженным, чем гнить на помосте». Иногда они складывали своих погибших в ряд на поле боя или около него и оставляли там. Если спустя несколько месяцев сиу вновь оказывались рядом с полем боя, то родственники убитых могли собрать их останки и поместить на ложе в похоронном типи. Шайены также оставляли труп соплеменника лежать в прерии, иногда накрывая одеялом, но чаще не покрывая. Мужчины считали, что хорошо, если тело будет съедено волками, койотами или орлами, а кости растащены по окрестностям. По их мнению, лучше всего было погибнуть на открытой равнине, где любой мог увидеть останки храбреца. Пауни предпочитали погибнуть в бою высоко на холме, чтобы «птицы могли съесть твою плоть, а ветер дышал на тебя и обдувал кости». Они говорили, что «не по-мужски быть убитым в лощине или какой-либо яме». Иногда тело перевозили на некоторое расстояние от места сражения и оставляли не захороненным. Погибшего заворачивали в бизонью накидку и либо оставляли на земле, либо клали на платформу, сооруженную на дереве. Это считалось равнозначным, потому что вскоре тело падало и поедалось животными и птицами. Оставленные трупы поедались дикими животными и птицами очень быстро. Сиу Красное Перо вспоминал, как спустя четыре дня вернулся похоронить убитого шошонами соплеменника. «Мы не нашли ничего, кроме черепа и нескольких костей, – рассказывал он. – Высокий Хребет к этому времени уже был съеден койотами».
Воин пауни, решивший, что «этот день хорош, чтобы умереть», перед боем аккуратно раскрашивался и надевал лучшие одежды. Тогда, в случае смерти, его никому не пришлось бы одевать. Когда шайен или арапах погибал одетым в военный головной убор и украшенную скальповыми прядями рубаху, считалось почетным для погибшего оставить его тело одетым на разграбление врагам. Друг убитого мог взять что-либо из его вещей. Если погибший оставил военный головной убор или хорошую лошадь дома, их обычно отдавали кому-нибудь из членов военного общества, к которому он принадлежал. Песни, которые исполняли скорбящие, обычно были песнями военного общества, к которому принадлежал погибший.
Из-за обычая оставлять тела погибших на поле боя места крупных сражений превращались в братские могилы на открытом воздухе. Джеймс Томас в 1810 году побывал на месте, где двумя годами ранее произошла битва между «черноногими, числом в полторы тысячи воинов с одной стороны, и плоскоголовыми и кроу, общим числом около восьмисот бойцов – с другой». На стороне последних сражался известный белый следопыт Колтер, рассказавший Томасу о грандиозной и кровопролитной битве. Сначала черноногие столкнулись с пятьюстами плоскоголовыми и набросились на них с величайшей яростью. На шум и звуки стрельбы подоспели находившиеся неподалеку кроу и присоединились к храбро отбивавшимся от наседавших врагов плоскоголовым. «Черноногих было так много, что, казалось, резня неминуема, но отчаянная храбрость спасла их от полного разгрома… Черноногие в итоге были отбиты, но отошли, сохраняя такой совершенный порядок своих рядов, что едва ли можно говорить об их поражении». С обеих сторон полегло много воинов, и спустя два года поле битвы все еще было усеяно останками погибших. Томас был поражен увиденным: «Черепа и кости валялись повсюду в огромном количестве».
Скончавшегося по дороге раненого товарищи могли похоронить или довезти до дома. Во многом это зависело от расстояния, оставшегося до дома, и наличия погони. Шайены в таких случаях сооружали небольшую хижину и помещали туда завернутое в одеяла тело, укладывая его на ложе из белого шалфея. Хижину покрывали травой, которую сверху обкладывали корой, а поверх натягивали одеяло, прикреплявшееся к земле колышками. Возвращающиеся команчи погибших хоронили по дороге. Они помещали труп в расщелину скалы или в неглубокую могилу и заваливали камнями.
Индейцы верили в загробную жизнь. Арапахо считали, что после смерти души отправляются в страну восходящего солнца далеко-далеко за горами, в долине около океана. Люди, находившиеся без сознания на грани смерти, а потом поправившиеся, говорили, что побывали в далекой стране, где видели палатки соплеменников и много разной дичи. Арапахо, погибшему в бою, не надо было совершать долгий путь в страну восходящего солнца по земле. Он быстро попадал туда по воздуху по тропе мертвецов, или, как ее еще называли, – тропе убитых в битве воинов (Млечный Путь). Умерших хоронили в земле, кладя с ними в могилу лучшую одежду, трубку, но никогда не клали туда оружия. Часто на могиле воина убивали его коня, чтобы ему было легче добраться в страну ушедших соплеменников. Черноногие седлали лошадь, заплетали гриву и хвост в косы, хвост завязывали в узел и украшали его и гриву подвесками из перьев. Считалось, что именно в таком виде дух лошади встретится с бывшим владельцем. Кайова-апачи убивали на могиле одну или нескольких лошадей, прокалывая животному грудь. «Лошадь умирала от потери крови, начинала шататься. Вдова крепко обнимала ее за шею и падала вместе с ней. Кровь лошади заливала ее. Сарси выстрелом убивали лошадь воина и клали рядом с его телом одеяла, одежду и пищу. Сообщалось, что команчи конца XVIII – начала XIX века, если погибший был очень влиятельным в племени человеком, убивали у его могилы не только его лучших лошадей, но также ломали его оружие и перерезали горло его любимой жене, после чего бросали их вместе с едой и одеждой в глубокую яму, которую затем засыпали землей. Обычай убивать лошадей на могилах прославленных воинов был широко распространен и у других племен – гровантров, кроу, сиу, шайенов, омахов, канзов, ото, миссури, вичитов, неперсе, кёр д’ален, шошонов, банноков и плоскоголовых. Если в большинстве племен лошадей на могиле стреляли или резали, то канзы, омахи, ото и миссури душили их. Как правило, убивали от одной до десяти лошадей, но известны случаи, когда их было гораздо больше. Так, на могиле одного вождя кайовов было убито более семидесяти скакунов.
Лишь у некоторых племен не существовало такого обычая – например, у равнинных кри, не обладавших даже средними, по понятиям индейцев, табунами. Они только подрезали хвосты и гривы коней умершего. Этот метод считался почетным способом отдать дань уважения погибшему, не лишаясь при этом ценной собственности. Так же порой поступали команчи, кроу, ассинибойны, сиу, сарси, плоскоголовые и шошоны. У плоскоголовых период скорби считался законченным, когда гривы и хвосты лошадей погибшего отрастали.
Тела наиболее прославленных воинов или вождей помещали в типи и оставляли там, когда община кочевала дальше. Подобный обычай захоронения в типи существовал у сарси, сиу, черноногих, гровантров и ассинибойнов. Тело одевали в богатые одежды и клали на помост внутри типи. Иногда такие похоронные типи разграблялись проходящими мимо враждебными отрядами и белыми солдатами.
