Лесник вежливо поддержал разговор, поболтав кубиками льда в стакане. Саньку этого вполне хватило.
— Ну что, разобрался ты со своим капканом? Когда ружье вернешь?
Женька неопределенно пожал плечами и внезапно спросил:
— Сань, как ты думаешь, киборги могут чувствовать боль? И голод?
— Откуда?! — изумился друг. — Это же машины!
— Ну, тело-то у них человеческое.
— Тело человеческое, а мозги синтетические, — авторитетно заявил Санек. — А чувства только в мозгу возникают, все остальное — электронные импульсы. Чего тебя вдруг на философию потянуло? — Друг демонстративно принюхался. — Какой это уже стакан?
Женька не выдержал и все рассказал. Он сам из-за этого киборга уже несколько дней ни жрать, ни спать не может!
Санек отнесся к кибертрагедии с покоробившим Женьку легкомыслием, а когда рассказ дошел до обстрела сыроежками, от души посмеялся:
— Ну, зато теперь ты можешь пристрелить его без угрызений совести!
— Да в том-то и дело, что не могу! Он же живой! Он смотрит!
— Леший, ты же лесник! — шутливо упрекнул его друг. — Ты что, никогда подранков не добивал? Ну, которые совсем не жильцы?
— Добивал, — смутился Женька. — Но это же не подранок! И… не животное.
— Ну хочешь, я его пристрелю? — сжалился Санек. — До понедельника терпит?
— Да, но… А ты сможешь?
— Легко! — заверил его друг. — Мне как раз новое ружьишко должны подогнать, помощнее, будет на чем сравнить. Так договорились?
— Ага. — Женька вымученно улыбнулся. — Заметано.
* * *
Погода продолжала ухудшаться, ветер не унимался, и к воскресенью температура упала почти до нуля. Обычное дело для середины эдемского лета, тут только осень стабильна — плюс десять-двенадцать градусов, зато и днем, и ночью; на нее-то и приходится пик урожая благородных грибов, они не любят резких перепадов и заморозков. Это только всякая погань круглый год плодится, Женька видел ее следы даже на снегу.
Сиднем сидеть в модуле уже осточертело, но гулять по лесу стало не просто неуютно — опасно: один старый омлох рухнул буквально в пяти метрах от Женьки. После прохождения циклона таких будет много, новый фронт работ для лесника.
Поздно вечером позвонил Санек.
— Ну что, будем завтра по киберу стрелять?! — с такой надеждой спросил он, что Женьке стало противно.
— Не-а. Сам уже сдох, — неприязненно соврал он. — Погода-то вон какая, я сегодня даже не полетел никуда — сдувает.
— Жалко, — разочарованно протянул друг. — Балда ты, Леший! Не мог сразу мне позвонить?!
— А тебе так в человека пострелять хотелось?
— Это же не человек, — искренне удивился Санек. — Какая разница, в вирте с киберами рубиться или в реале? Они все равно просто программы.
— Если без разницы, то и рубись в вирте! — огрызнулся Женька и свернул разговор.
По крыше модуля снова застучал дождь, сильно и зло. Лесник подошел к окну. За ним было уже темно, но можно мрачно наблюдать за бегущими по стеклу каплями, грея руки о кружку с чаем. Кофе опять забыл купить… И сахар…
Вот только капли не бежали. Расплющивались о стекло, нехотя проползали несколько сантиметров и застывали, мутнели. Уже второй раз за этот месяц, хорошо, что эдемская растительность заточена под ледяные дожди. На Земле, говорят, от такого «катаклизма» весь урожай бы погиб и листья с деревьев осыпались.
— Н-да, что-то хреновое в этом году лето… — пробормотал Женька, неожиданно для самого себя отставил кружку и начал быстро одеваться.
* * *
Действительно — сдувало. Флайер то буксовал во встречном ветре, как в грязи, то внезапно рыскал в сторону. Капли в тонких ледяных капсулах разбивались о корпус, словно микробомбы, но Женька взял машину из теплого гаража и сразу включил обогрев, поэтому вода не застывала на обшивке, а дотаивала и стекала. Ночной полет в такой сильный ливень — все равно то еще удовольствие, ни черта не видно даже с прожектором, ориентироваться приходилось исключительно по приборам. Женька два раза проскочил мимо нужного места, уже хотел плюнуть и возвращаться домой, но тут дождь на минутку стих, и луч света выцепил-таки хрустально блестящую прогалину.
Посадив флайер, лесник с минуту неподвижно посидел в теплом, уютном салоне, собираясь с духом. Затем набросил на плечо ремень лазерного ружья, поглубже надвинул капюшон, выскочил наружу и еле успел ухватиться за край проема: ноги поехали по мокрому льду. Каждый листик и каждая мшинка оделись в прозрачный панцирь, ветер прошивал кусты, как траву, а в балке выл, словно в трубе.
Под пологом леса стало получше, деревья приняли основной удар стихии на себя, однако над балкой их ветви сплетались не так тесно, и тропу тоже покрывал слой льда.
И не только тропу.
— Эй! — на пробу окликнул Женька.
Темная обледенелая глыба не шелохнулась. Пытаясь хоть как-то укрыться от непогоды, киборг подкопал землю и свернулся в ямке клубком, но даже у его выносливости был предел.
— Ну ёпт…
Лесник боязливо приблизился, посветил фонарем со всех сторон и даже осторожно потыкал киборга сперва палкой, затем носком берца. Никакой реакции. Лица не видно — обращено к животу и прикрыто руками. Притворяется, чтобы подманить врага? На это у него мозгов не хватит, иначе давно бы так сделал.
Женька разочарованно вздохнул, сам не понимая, зачем сюда приперся и на что рассчитывал. Может, на то, что киборг слишком ослабеет для боя и наконец откажется от этой идеи? Перестал же он швыряться сыроежками, когда понял, что это бессмысленно.
Ладно, ничего не попишешь. Лесник присел на корточки, провел ладонью по ноге киборга, нащупывая упругие нити капкана. Под пальцами опять потеплело, зашевелилось, словно Женька сунул их в кучу торопливо сползающихся червей, и минуту спустя в руке лежала проклятая коричневая капсула. А что делать с трупом?! Бросить его в балке не позволяло иррациональное чувство вины — впрочем, не такой сильной, чтобы саперной лопаткой рыть могилу в темноте под дождем…
Ледяная корка, покрывающая одежду и волосы киборга, внезапно захрустела, пошла трещинами, и тело начало медленно разворачиваться.
Женька выронил капкан, шарахнулся от «трупа» и дрожащими руками направил на него ружье, продолжая пятиться.
Киборг все так же заторможенно перевернулся на живот, уперся ладонями в землю, включил глаза, навелся на цель и… снова скрючился в ямке.
— Да чтоб тебя! — устало выдохнул Женька, опуская ружье. — Куда опять лег?! Вали домой, иначе сдохнешь! Ты уже свободен!
Увы, ни это, ни брошенная в киборга ледышка не заставили того изменить мнение. Он предпочитал использовать свою свободу именно так.
Дождь снова усилился, уже не ледяной, но все равно зверски холодный, лесник даже в утепленной непромокаемой форме начал мерзнуть. У киборга комбинезон был совсем тонкий, на теплую погоду, да еще и весь изорванный.
