Их было ровно шесть.
– Это еще что за тварь?! – гном вцепился в поводья, норовя успокоить взбесившуюся лошадь.
Остальные кони задергались, замерли на месте и задрожали.
– Астог, – голос мага дрогнул, но прозвучал в нем не столько страх, сколько удивление. – Житель глубины топей Мероэ. Он питается всем, чем угодно. Но если верить «Великому бестиарию алионскому», то нет у него привычки выбираться из болота или даже просто всплывать…
Книги, захваченные Бенешем из дома наставника в Гюнхене, давно сгинули в дорожных передрягах. Но знания маг не растерял и даже ухитрился их преумножить.
– Ну, кто писал тот «Бестиарий»? – гном оставил попытки справиться с животным и спрыгнул на землю. – Какие-нибудь умники, которые этого астога и не видели никогда.
Бенеш обидчиво засопел, но глянул в сторону чудовища и решил пока за автора книги не вступаться. Астог вылез из болота на обочину, стало видно лоснившееся тело, длинные щупальца и огромная хлюпающая пасть, способная запросто проглотить коня, а то и быка. На землю потекла черно-зеленая, густая и воняющая тухлым мясом слизь.
Оцилан зашипел, вздыбил шерсть и начал медленно пятиться. Для него противник оказался крупноват.
– Не знаю, что до остальных астогов, но этот явно взбешен. – Олен тоже спешился, вынул меч. – Что-то его рассердило и заставило напасть на нас. А значит – придется отбиваться.
Саттия, единственная из путников, справившаяся с лошадью, не стала тратить лишних слов. Она перебросила колчан со спины на бок, тренькнула тетива, мелькнула стрела, за ней – вторая. Одна воткнулась чудовищу выше пасти, другая выбила глаз, закапала кровь.
Астог заревел, на роданов обрушилась волна зловония, засучили толстые, как бревна, щупальца.
– Обходим его с боков! – крикнул Олен Гундихару, взявшему в правую руку – цеп, а в левую – тесак. – Бенеш, Арон-Тис, не дайте удрать коням! Саттия, ты прикрываешь!
Сам увернулся от удара щупальца, бросился в сторону, гном метнулся в другую. Болотная тварь закачалась справа налево, пытаясь понять, какого из двуногих атаковать в первую очередь. И потратила на это слишком много времени – иззубренный клинок и ледяной меч ударили одновременно.
Астог взвыл, наземь шлепнулось и забилось щупальце, похожее на толстенного червяка. И Олену вновь пришлось пригибаться, уходить от ответного удара, колонна из слизистой плоти прошла рядом с головой, волна зловонного воздуха овеяла лицо.
– Вы долго будете его убивать! – донесся крик Бенеша. – Он живуч, а до сердца добраться и вовсе невозможно! Попробуйте увести его от дороги!
– Увести, легко сказать… – Олен бросился ничком, перекатился и вскочил. – Может, ты отведешь ему глаза?!
– На астогов не действует магия!
Стоило признать, что монстр попался вправду могучий и упорный, и большое счастье, что у него не было привычки вылезать из трясины почаще, дабы закусить мясом людей или эльфов…
– Держись, я иду к тебе! – Гундихар сориентировался в ситуации очень быстро. – Сейчас мы сделаем этого кальмара-переростка, таран ему в задницу!
Олен не успел и глазом моргнуть, как гном оказался рядом. Уверенно шлепнул «годморгоном» по слишком наглому щупальцу и стал медленно пятиться, приговаривая:
– Пошли, пошли, цыпа-цыпа…
Рендалл тоже отступил, понимая, что им сейчас придется сойти с дороги, слезть в болото, чтобы заманить чудище за собой и дать соратникам возможность проехать. Ну а потом как-то выбраться самим.
Астог, совершенно забыв обо всем остальном, тяжело пополз за парой двуногих, причинивших ему боль.
– Вот так, цыпа-цыпа… Отлично. – На краю дороги, там, где начинался откос, Гундихар споткнулся и едва не упал. Олен шагнул в сторону и срубил щупальце, нацелившееся в голову соратнику.
– Спасибо, – прохрипел гном. – Еще немного, несколько шагов…
Под ногами захлюпала вонючая жижа, идти стало труднее. Астог медленно сполз по откосу и шлепнулся в трясину, задвигался быстрее, не обращая внимания на кровавые струи, хлынувшие в воду.
Олен и Гундихар, пятясь, оставили спутников в стороне.
– Отходим, еще чуть-чуть… – сказал гном. – А теперь вверх. Ходу! Ходу!
Рендалл повернулся и изо всех сил припустил вверх, к дороге. Чуть не рухнул, когда подошва поехала по скользкой земле, но коротким, рвущим мускулы усилием заставил себя устоять на ногах. За спинами беглецов взвыл астог, и неутоленная ярость прозвучала в его голосе.
Задыхаясь, подскочили к лошадям, Олен помог забраться в седло Гундихару, залез сам.
– А теперь поехали, – сказала Саттия. – Не будем дожидаться, пока эта милая зверушка снова до нас доберется.
Олен отдышался примерно через милю, когда астог давно пропал из виду, а его вой затих. И тут же вновь вынужден был схватиться за меч – из зарослей тростника наперерез всадникам метнулись несколько стремительных крылатых силуэтов. Рыжий скакнул, сбил одну из тварей на лету, второй досталось от «годморгона» Гундихара, третью разрубил на части Рендалл.
– Ничего не понимаю, да, – сказал Бенеш, разглядывая останки тварей, похожих на жаб с крыльями. – Это нхорицы, они, ну… не нападают на крупную дичь… Зачем бросились на нас?
– У них уже не спросишь, не будь я Гундихар фа-Горин! – хвастливо заявил гном, но затем голос его изменился: – Но болото это мне не нравится. Что-то тут не так, клянусь разумом Глубины.
– Я, э… чувствую… что впереди и по сторонам в воздухе словно разлито что-то… какой-то яд, – проговорил Бенеш, потирая лоб. – Нечто могущественное и очень враждебное, да, но не только к нам, ко всему.
Олен испытывал нечто похожее. Чуть ли не всем телом и внутренностями ощущал, что над топью клубится не только дымка, а еще какая-то мерзкая, ненормальная ярость. И именно она толкала астога на то, чтобы выбраться из глубины, напасть на людей, она же заставляла нхориц метнуться в безумную атаку.
Похоже, что «яд» отравлял разум животных сгустками бешенства, превращал зверей в одержимых жаждой чужой крови…
– Нагхи? – спросил Арон-Тис. – Они могли наслать какое-нибудь проклятье на земли сельтаро.
– Вряд ли, – покачал головой Бенеш. – Магия животных больше подвластна троллям, а не обитателям Солнечного острова. Да и какой смысл, ну… проклинать земли, находящиеся далеко от тех мест, где ведется война?
– Тогда что? – Саттия глядела на дорогу впереди, и лицо ее было мрачным.
Олен с горечью подумал, что может ответить на этот вопрос. Облако ненависти вызвали те два чуждых обычной жизни предмета, что он носит с собой, – клинок из кости йотуна и кольцо из красного металла, который и не металл вовсе. Их сила, причудливо смешанная, и привела к тому, что животные на болотах ощутили невероятное стремление убивать.
И что делать? Сказать о собственных догадках? Но это ничего не изменит и ничем не поможет. А значит – лучше промолчать, оставить при себе чувство вины, похожее на растущую где-то во внутренностях рану.
