Тася опустилась на колени около кровати. Смятенное сердце сразу утихомирилось, что-то такое легко окутало душу: счастье, покой и еще что-то… Тася не находила слов. Потом вдруг вспомнила, как бабушка говорила, постояв на коленях перед иконой: «Благодать снизошла неземная!»
Вот оно, слово. Благодать снисходила на Тасю, когда она смотрела на свою девочку, на родинку на ее щеке, на сомкнутые ресницы и чему-то улыбающиеся во сне губы.
Не удержалась – легонько поцеловала Лилю, но та вздохнула, заворочалась, и Тася, побоявшись напугать ее, если вдруг проснется, вышла из комнаты, унося в душе это ощущение благодати.
Только это нужно ей, только это!
Она ушла к себе, разделась и легла, блаженно глядя на такие же лунные квадраты, как те, которые лежали на полу в комнате Лили. Можно было представить, что они вместе. В одной комнате.
Как же давно она не была так счастлива!
Внезапный стук в дверь развеял чары.
Снова стук – и голос Михаила:
– Тася…
Дверь дрогнула. Наверное, он подергал ее в надежде, что Тася оставит открытой.
Да что же он делает?!
– Тасенька, ну я же знаю, что ты не спишь!
Тася сжалась в комок, нахмурилась.
Нет, это невозможно. Невозможно! Во что он хочет превратить их жизнь?!
Сделать из Таси ночную игрушку? Днем она будет прислугой хозяйки и хозяйской дочери, а ночью – любовницей хозяина?
Говоров не переставал стучать. Он не верит… конечно, он не верит. Он думает, Тася не выдержит.
Хочется не выдержать! Хочется забыть о гордости, обо всем забыть.
Мишенька, любимый мой… Как рвется к нему тело, рвется сердце, рвется душа!
Нет. Нельзя!
«Не открывай, – приказала себе Тася. – Не открывай!»
Этот стук, снова этот стук!
Да ведь он Варвару разбудит!
Так оно и вышло. Варвара долго молилась, медленно укладывалась, а только начала задремывать, как вдруг раздался какой-то негромкий стук.
Что такое?
Вскинулась. Прислушалась. Прокралась к двери. Припала ухом.
Матушка Пресвятая Богородица…
Показалось, закрылась соседняя дверь. Потом раздались удаляющиеся шаги.
Варвара выглянула и увидела хозяина, который медленно шел по коридору.
Неужто из этой двери вышел? Там комната, в которой поселили новую прислугу!
– Вот тебе и кухарка… – ошеломленно прошептала Варвара. – Ни стыда ни совести!
А Тася снова легла, свернулась калачиком, зажмурилась, пытаясь вернуть в душу то же ощущение благодати, которое владело ею совсем недавно. Но против воли вслушивалась в затихающие шаги Михаила и тихонько плакала в подушку.
* * *
Первое утро на «новом рабочем месте» началось для Таси со скандала. Варвара, вчера такая приветливая, заботливая, добродушная, сегодня, не иначе, встала не с той ноги. Ворвалась в кухню, рявкнула:
– Каша для Лили готова?
– Да, почти, – отозвалась Тася, помешивая в кастрюльке.
Варвара бесцеремонно толкнула ее:
– Отойди! Тарелку принеси!
Зачерпнула каши, попробовала – сморщилась:
– Соленая!
Тася растерялась:
– Варвара, я вас чем-то обидела?
Ответ не заставил себя ждать.
– Стыд ты, девка, потеряла! – выпалила Варвара. – Не успела порог переступить, уже шашни с хозяином крутит! Учти: еще раз замечу – хозяйке расскажу. Пулей отсюда вылетишь, поняла?
У Таси земля ушла из-под ног…
– Варвара, вы все неправильно поняли, – пролепетала робко.
– Да что тут понимать! – Варвара выхватила у нее тарелку. – Учти: я теперь за тобой приглядывать буду. На чужой каравай…
Она вдруг осеклась, и воинственное выражение лица мигом изменилось.
– Доброе утро, – услышала Тася голос Говорова и резко отвернулась к стене.
– Доброе утро, Михаил Иванович! – ласково запела Варвара, проходя в столовую с тарелкой каши для Лили. Бросила через плечо: – Таисия! Кофе принеси!
«Как это она нас вдвоем оставила? – ехидно подумала Тася. – А вдруг я сейчас брошусь хозяину на шею?»
На самом деле ей совсем не было смешно. Так и трясло от злости, от несправедливости обвинения. Схватила кувшин с водой, налила в турку, брякнула ее на огонь, мысленно умоляя Михаила, чтобы молчал, чтобы не подходил, да где там: вот он рядом, вот уже оглаживает ее плечи, вот спрашивает с фальшивым оживлением:
– Ну, как спалось на новом месте?
– Прекрасно, Михаил Иванович, – буркнула Тася, дернувшись и сбрасывая его руки. – А вам как?
– Плохо! – рявкнул Говоров, мигом сорвав маску добродушия.
– Работали?
– Думал! Тася…
Голос его дрогнул.
Тася вцепилась в полотенце:
– Миша, не надо! У тебя семья!
– Семья… – простонал Говоров. – Не получается у нас! После войны чужими стали совсем с Маргаритой!
Голос его молил: «Ну пожалей меня!»
– Миша, – Тася повернулась, взглянула ему в глаза. – Я здесь ради дочки. Я хочу видеть, как она растет. Это для меня самое главное.
Говоров отпрянул, как от пощечины.
И тотчас получил вторую:
– Сколько бы ты ни стучался ко мне в комнату, я не пущу!
Тася не хотела быть безжалостной. Она даже удивилась тому, как резко и холодно звучит ее голос. Но что же делать? Неужели он ничего не понимает?!
Как же все это?.. Ну как же? Раз не получается с женой, так уйди от нее! Забери Лилю и уйди! А так… чтобы и овцы сыты, и волки целы? Но она, Тася, не овца ему! Не служанка, с которой барин потихоньку от жены будет развлекаться, пользуясь ее любовью к дочери, пользуясь безвыходностью ее положения!
Да, в глазах Михаила и любовь, и желание… Но неужели он не понимает, насколько унижает ее сейчас и этой любовью, и этим желанием?!
Нет, видимо, не понимает. Опять тянет руки:
– Тасенька…
– Ой! – раздалось всполошенное.
Это Варвара влетела в кухню – да, увидев их, стоящих рядом, так же стремительно вылетела вон.
Тася представила ворох новых несправедливых упреков, которые обрушит на нее Варвара… и в этот миг кофе со злорадным шипением вырвался из турки, заливая горелку.
– Кофе! – беспомощно вскрикнула Тася, захлопотала, снимая турку, хватая тряпку…
Михаил вышел из кухни, и Тася услышала, как он о чем-то беспечно болтает с Варварой. Вдруг дошло, что он дает время вытереть плиту, скрыть следы оплошности, прикрывает ее от нагоняя, который, конечно, устроит Варвара…
