– Ну, если тебе будет легче, бей, – пробормотал безнадежно. – Виноват, да.
У Маргариты больше не осталось сил ни на злобу, ни на упреки, ни даже на страх. Некрасиво утирая нос и слезы ребром ладони, она выдохнула горестно:
– Да… сколько же в тебе намешано… и хорошего, и гадкого! То ты ангел, то ты… скотина!
Говоров тяжело сел рядом:
– Да как и в каждом человеке, Рита. Как и в тебе.
Больше он ничего не добавил. Поднялся, подтолкнул жену к двери:
– Ну, давайте уже, поезжайте!
Маргарита молча вышла, напоследок швырнув на стол фотографию. Говоров усмехнулся, подобрав ее и пряча в карман: с городской квартиры Маргарита привезла только этот снимок. И если там остались какие-то компрометирующие бумаги, значит…
Значит, они там остались! И сейчас уже поздно что-то делать.
Говоров подошел к окну.
Уже рассвело.
Срочно вызванный Егорыч, все понимающий и молчаливый, погрузил в «Победу» чемоданы, захлопнул дверцу за Маргаритой и Костей. Они ехали на вокзал: сначала в Москву, потом в Ялту. Пока решено было Костю в училище не отправлять: под предлогом резкого ухудшения здоровья. Если с Говоровым случится самое плохое, Косте лучше быть рядом с матерью, ударившейся в бега. Известно, какая участь ожидала детей врагов народа. Детдом, позор… Нет, уж лучше в Ялте пересидеть, не сомневалась Маргарита. Денег у нее было предостаточно…
Егорыч завел мотор.
И вдруг из дому выбежала Лиля – в одном платье, в неуклюжих валенках.
– Мама! Мамочка! Подождите меня! Я с вами хочу!
Да, подумал Говоров, глядя на дочь, бегущую за машиной, Маргарита так и не стала ей матерью. Бросила – и не оглянулась…
Следом вылетела Тася с шубкой в руках:
– Лиля, куда ты, куда?! Простудишься!
Говоров не выдержал, тоже выскочил вон:
– Лиля!
И вдруг автомобиль остановился.
– Мамочка, я с вами хочу!
Маргарита выбралась из машины, кинулась к девочке:
– Доченька!
Говоров споткнулся.
Подбежала Тася с шубкой, укутала девочку.
Но Лиля рвалась, отталкивала ее:
– Пусти! Я с мамой хочу!
Говоров увидел, как Егорыч крепко потер лицо – в полном сокрушении…
Михаил Иванович схватил дочку на руки, почти с мольбой крикнул Маргарите:
– Ну поезжайте уже! – и быстро пошел к дому.
Лиля верещала над ухом:
– Костя! Котька! Мамочка!
– Лилька, мы скоро приедем! – завопил Костя, выглядывая из «Победы».
Из-за этих криков Говоров не услышал, как Маргарита бросила в лицо ошеломленной Тасе:
– Потаскуха!
Тася немо застыла посреди дороги.
– И дочь твоя такой же вырастет! – мстительно добавила Маргарита и снова села в кабину: – Да поехали уже, Егорыч!
Машина тронулась.
Тася побежала в дом.
* * *
Еще вчера решили, что Лиле нужно уехать тоже. Ее забирала к себе в деревню Варвара. В ту самую деревню, где жила ее сестра, мать Сергея.
Если у Варвары и вертелся на языке вопрос, отчего же это родная мать дочку свою с собой не взяла в Москву, то она этот вопрос благоразумно не задавала и все ворковала, ворковала, успокаивая Говорова, которого аж трясло от беспокойства: он страшно боялся, что за ним приедут раньше, чем семья окажется в безопасности. Оттого и поглядывал то и дело в окно.
– Михаил Иванович, да не волнуйтесь, пересидим! – снова и снова повторяла Варвара. – Изба у меня теплая, добротная, харчи раздобудем. Господи, да ненадолго ж прощаемся! Скоро увидимся!
– На тебя надеюсь, Варвара, – кивнул Говоров.
– Да Лильке в деревне еще и понравится! – посулила она. – Ну что, поехали, лягушка-путешественница? Готова?
Тася натягивала Лиле теплые носки, валенки, помогала надеть шубку.
– Я не лягушка-путешественница! – насупившись, сообщила Лиля, которой очень не нравилась вся эта творившаяся вокруг суета. – Я – Карамелька. Меня Сережа так называет.
– Лилька-карамелька, – задумчиво повторил Говоров, снова и снова вслушиваясь – не скрипит ли снег под колесами подъезжающего «воронка»? Хотя они ведь могут остановиться и поодаль, как вчера, когда забирали Шульгина…
– А что такое потаскуха? – вдруг спросила Лиля.
Тася тихо ахнула.
Говоров оторопел.
– Господи, батюшки, да где ж ты такому научилась? – всплеснула руками Варвара. – Неужели в школе?!
Лиля опустила глаза.
Тася поспешно повязывала ей шарф дрожащими руками.
– Ты смотри! – погрозила пальцем Варвара. – Глупости не повторяй!
Хлопнула дверь.
Говоров содрогнулся… и тотчас перевел дыхание.
– Морозец под вечер знатный! – вбежал Сергей в огромных валенках и тулупе. – Здрасте!
– Сережа! – обрадовалась Варвара.
– Привет, Карамелька!
Лиля сначала засмущалась, опустила глаза, дергая завязки коричневой цигейковой шапки, но тотчас радостно кинулась к Сереже, который взял ее за руки и тихо сказал, словно сообщал величайший в мире секрет:
– Я тебе новые санки смастерил. Стоят за дверью и дожидаются хозяйку.
– Ну, хватит разговоры разговаривать! – засуетилась Варвара. – Давай бери чемодан! И пошевеливайся! Пока еще доберемся!
– Что там добираться! – засмеялся Сережа, схватил чемодан и, нагнувшись, подмигнул Лиле: – Ну!
Она привычно вскочила ему на спину, махнула отцу рукой:
– Все, мы поехали!
– Ну ты погляди! – рассмеялась Варвара. – Чисто жених и невеста!
– Что ты сказала? – изумился Говоров.
– Ой, – спохватилась Варвара, – да не слушайте вы меня, Михаил Иванович! – Она схватила корзинку с продуктами, приготовленными на первое время, и побежала вслед за племянником: – До свиданья!
– Да, – рассеянно простился Говоров. – Давай, Варвара…
Повернулся к Тасе, уже набросившей шубку и шаль:
– А что с Лилькой? Засмущалась вдруг…
Тася улыбнулась так, что заиграли ямочки на ее щеках:
– Влюбилась твоя дочуня.
– Вот Евина дочка, – растерялся Говоров. – Девять лет – а туда же! Хотя я где-то читал, что каждая девчонка, едва родившись, уже о любви мечтает. Природа!
Тася опустила глаза.
Говоров спохватился, подал Тасе пачку денег:
