Ладно, допустим, все это было совпадением: и жевательная резинка, и конюшни, и тот старик… Но только не жестянка.
Внезапно налетел порыв холодного ветра, и Чарли ощутила странный мускусный запах духов, настолько сильный, словно женщина, от которой он исходил, стояла рядом… А потом запах исчез, как клочки дыма, уносимые ветром. Она огляделась в поисках источника, но ничего не обнаружила и, обеими руками держась за ручку, наклонила тяжелый чайник, собираясь наполнить первую чашку.
Это произошло мгновенно. Чарли почувствовала какой-то толчок, только и всего, — и ручка чайника на долю секунды стала невесомой, крышка слетела с него, а сам чайник перевернулся вверх дном, выплеснув два галлона кипятка прямо на крутившегося рядом терьера.
Чарли сперва услышала его душераздирающий вой и лишь потом сообразила, что случилось, за какую-то долю секунды до того, как горячий металл стукнулся о ее ноги и она ощутила острую боль.
Собака повалилась набок и, подергиваясь, перекатилась на спину. Вокруг нее поднимался пар. Отчаянный вой терьера превратился в слабый хриплый визг. Виола Леттерс упала на колени, чтобы помочь своему питомцу, но тот вдруг обнажил зубы и яростно укусил хозяйку за руку. Тщетно пытаясь подняться, собака проползла несколько футов, подвывая, кусая траву и собственную лапу. Бедняга терся мордой о траву, и почти вся кожа у него на носу слезла.
Пронзительно закричал чей-то ребенок.
— Перегрин! — в отчаянии завопила Виола Леттерс, кинувшись к собаке. Кровь текла у нее из пальца.
Крошечный песик катался в агонии, дергаясь то в одну, то в другую сторону и жалобно скуля. Пар поднимался от его шерсти, словно то был какой-то неведомый зверь из преисподней.
* * *
Чарли сидела на кухне собственного дома. Слышно было, как в душе шумела вода: это мылся Том. В помещении было тепло и уютно. Ветер за окном стих, и снаружи моросил мелкий дождичек.
После несчастного случая матч по крикету продолжался как ни в чем не бывало. И даже ребятишки вернулись к своей игре, исключая двух малышей, которые с плачем прижались к матерям.
Собаку обернули полотенцами, чтобы она не укусила кого-нибудь еще, но к этому времени несчастное животное уже перестало биться в конвульсиях и теперь беспомощно лежало, подергиваясь и поскуливая. Медсестра «скорой помощи» из больницы Святого Иоанна перевязала палец Виоле Леттерс, и кто-то повез их с Перегрином в ветеринарную лечебницу. Чарли предложила свою помощь, но старушка стоически отказалась, попросив ее заниматься чаем.
— Это не ваша вина, милая, — посочувствовал Чарли какой-то мужчина с торчащими в стороны усами. Внимательно изучив злополучный чайник, ручка которого была вывернута и висела на единственном изогнутом болте, он показал ей на неровные отверстия, откуда сорвались верхние болты, и доброжелательно пояснил: — Усталость металла. Такое и в авиации случается.
Чуть позже высокая женщина в резиновых ботах объявила, что для благотворительных целей собрано 342 фунта и 11 пенсов. Раздались нестройные аплодисменты. Том набрал 42 очка, и ему, как лучшему игроку матча, вручили в награду высокую оловянную пивную кружку с крышкой. Глаза Чарли увлажнились: несмотря на все сегодняшние потрясения, она почувствовала гордость за мужа.
На автоответчике обнаружилось два сообщения: первое от Майкла Ома, благодарившего их за вечеринку, а второе от Пола Леронда, с которым Том частенько играл в теннис: «Том, если уж ты решил отменить нашу завтрашнюю встречу, то, может, перенесем ее на вечер среды, на четверть седьмого?»
Чарли бросила две щепотки корма в шар, где плавал Гораций, и покрошила Бену на ужин бычье сердце, морща нос от вони засохшей крови. Том вышел из душа и, завернувшись в полотенце, валялся на постели, лениво просматривая воскресные газеты. По телевизору шел сериал «Дуракам везет».
— Что ты хочешь на ужин?
Он зачесал назад мокрые волосы.
— А что у нас есть?
— После вчерашнего банкета уйма всего осталась.
— Отлично. Ты чего ежишься, тебе холодно?
— Да, что-то меня знобит.
Чарли стянула с себя одежду и изучила коричневые пятна от чая на белых брюках. Ее ошпаренные ноги были усыпаны маленькими волдырями, и один крупный пузырь появился на пятке, которую она стерла еще раньше, отправившись утром в лес в неудобных сапожках.
Чарли направилась в ванную.
— Как ты думаешь, может, мне позвонить миссис Леттерс или даже зайти к ней?
— Лучше позвони.
— Если Перегрин умер… то я… — Она куснула кожу под ногтем большого пальца. — Может, стоит послать ей небольшой букет?
— Или сделать денежное пожертвование, а то и вовсе основать благотворительный фонд имени Перегрина.
— Перестань. Это ужасно.
Чарли внимательно оглядела себя в зеркале. Она определенно потолстела, да и мышцы выглядят какими-то дряблыми. А еще груди стали больше. С чего бы это вдруг, может, старость надвигается? Том всегда жаловался, что они у нее слишком маленькие.
— Берни, ну этот прораб, сказал, что может присмотреть завтра за Беном. Хочешь, встретимся в Лондоне? — предложила она.
— У меня не будет времени. После двух недель отсутствия наверняка накопилось много дел, а вечером я играю в теннис.
— С Полом?
— Угу.
Из телевизора донесся громовой хохот.
— Но он же оставил тебе сообщение на автоответчике: я так поняла, что все отменяется.
Еще один взрыв хохота, даже сильнее прежнего.
— А… ну да, — сказал Том, ей показалось, что голос мужа прозвучал как-то странно. — Я и забыл. У нас будет встреча с партнерами.
И вроде как родимые пятна стали более заметными, чем обычно. Чарли энергично потрогала две прямые линии, каждая примерно по два дюйма длиной. Одна — на животе, другая — на правом бедре. Они были красными, даже багровыми и напоминали рубцы.
Ей вдруг послышалось дребезжание того медальона, и она мысленно увидела его снова, в той заржавленной жестянке. Какое странное чувство: ее словно бы коснулось что-то темное, холодное и зловещее. Чарли снова посмотрела в зеркало. И встретила испуганный взгляд своих собственных глаз.
Чего она боится?
* * *
Чарли никак не могла уснуть. В ушах все звучал и звучал жалобный вой Перегрина.
Надо подумать о чем-нибудь приятном. Однако вместо этого она вновь вспомнила про червей, которых закапывают в землю китайцы. Чарли вообразила их так живо, что, казалось, она слышала копошение этих червей, ощущала их запах. Эти отвратительные твари с тельцами-гармошками боролись между собой, выделяли жидкость, взбирались друг на друга и дни и ночи напролет двигали челюстями в беспросветной темноте, отчего по жестянке постоянно разносился гул. Они ели друг друга или сами оказывались съеденными.
