– Тебе виднее, – устало кивнула Ингеборга и поплелась к закрытой двери. – Еще две пациентки, и пойду посплю немного…
Дверь распахнулась прямо перед ее носом, едва не задев, и входной проем загородила высокая фигура могучего капитана.
– Собирайся! – безо всякого вступления зло прорычал Порфирьев. – Ураган закончился, через полчаса выезжаем! Через десять минут чтобы была в помещении для снятия скафандров!
Последнюю фразу Варяг договаривал на ходу, покидая медотсек.
– Он, как всегда, такая няшка! – Кристина демонстративно закатила глаза. – Так ты все-таки едешь за картой! Думала, Брилёв не рискнет тебя отпускать. Он спрашивал у меня про сейф, но ты мне ничего об этом не рассказывала, пришлось ответить, что я провела в твоем бункере всего несколько дней и такими подробностями не владею. Зачем тебе это надо – выходить на поверхность и травиться радиацией и антирадом? Отправили бы исполнителей, пусть ковыряются с сейфом, сколько хотят, зато безопасно. Зачем так рисковать?!
– Так все получится быстрее, – сон как ветром сдуло, и Ингеборга влетела в свою каморку, не дослушав аргументы Кристины.
Она закрыла за собой дверь на замок и остановилась. Брать с собой ничего не надо. Там все есть. Кроме воздуха и энергии. Надо только снять заштопанный повседневный спортивный костюм и надеть праздничный. Пистолет она тоже возьмет, это подарок, с которым она расставаться не собирается. Остальное не нужно. Сейчас лучше не опаздывать. Если ее любимая злюка разозлится, то можно самой себе все испортить. А это в ее планы не входит. Ингеборга быстро переоделась, поправила тактическую подвеску с оружием и вышла из кабинета. Ее «снежинки» были в сборе и ожидали перед люком в медотсек, который уже оказался закрыт изнутри.
– Кристи, разбуди Светлану, пусть ведет прием, – Ингеборга укоризненно посмотрела на Кристину, увлеченно изучающую программу процедур Брилёва. – Я сменю ее, когда вернусь.
– Приму десять пациенток и разбужу! – откликнулась Соколянская. – Зая, не волнуйся, все будет окей! Ты только не рискуй там, ты нужна нам здесь!
– Выходим, – блондинка обернулась к «снежинкам». – У нас мало времени! Через пять минут нужно быть в помещении для снятия скафандров!
– Вы уезжаете в экспедицию?! – опешила Булавка, выражая эмоции собравшихся вокруг охранниц. – Они там что, с ума все посходили?! Отправлять на поверхность единственного врача! Что такого произошло?!
– Ничего страшного не случилось, – успокоила ее Ингеборга. – Это недолгая экспедиция. Я должна попасть в свой бункер, если он сохранился. Это очень важно, а мы опаздываем. Идем!
«Снежинки» вывели ее из медотсека и повели через толпу, удивленно разглядывающую Снегирёву, выходящую куда-то вообще и без медицинского халата в частности. Отсутствие каких-либо объявлений со стороны охраны немедленно вызвало всплеск предположений, и Ингеборга заметила, как Булавка косится куда-то в сторону злым взглядом. Из очереди вышли несколько девушек, и одна из них торопливо направлялась к повороту, ведущему к президентскому люксу, стараясь опередить «снежинок». Эскорт прошел мимо, заставив ее остановиться в недоумении, но дальнейшее Ингеборгу не интересовало.
В комнату для снятия скафандров она опоздала на полминуты. Порфирьев уже был там, облаченный в тот самый скафандр, в котором она видела его у Инженеров. В руках он держал еще один скафандр, в котором она узнала свой собственный.
– А побыстрее было никак?! – угрюмо осведомился Варяг, обжигая ее суровым взглядом. – Время дорого! – Он положил перед ней снаряжение и протянул открытый пенал с антирадом: – Ешь капсулу и надевай скафандр!
– Я думала, что уже никогда его не увижу, – привычное по отцовским играм противорадиационное снаряжение вдруг показалось родным и забытым, словно любимая детская пижама. – Я очень благодарна, что вы сохранили мой скафандр…
– Он никому не подошел, – оборвал ее Порфирьев, помогая снаряжаться. – Всем оказался либо слишком узким, либо по росту слишком высоким. Это индивидуальная модель, у нее нет подгонки по размеру, а расшивать глупо. Обратно не сошьем, потому что одновременно нечем, не на чем и некому.
Варяг надел ей на голову шлем, придирчиво осмотрел со всех сторон и подытожил:
– Готово! Аккумулятор я зарядил, системы проверил, все в норме! Выходим! – Порфирьев кивнул Ингеборге на дверь, ведущую к лифту, и бросил короткий взгляд на молча стоящих неподалеку «снежинок»: – Брысь!
С момента ее первого и последнего пребывания во входном блоке местная обстановка сильно изменилась. Все вокруг было сильно обшарпано и заставлено разнообразным инструментом, какими-то запасными частями и прочими атрибутами ведущегося строительства. Застарелая грязь и сильно потертая краска на поверхности всего этого красноречиво свидетельствовали о том, что оборудование находится в эксплуатации постоянно, на поверхности бывает часто, и потому противорадиационную обработку всего этого никто не делает. Все просто складывают в грязной части входного блока, где оно и хранится от смены до смены. Внутри лифтовой кабины тоже мало что напоминало фешенебельный лифт «Подземстроя-1», предназначенный для перевозки состоятельных клиентов. Кругом грязь, ободранная краска, царапины на стенах. Лифт поднимался долго, за время подъема дважды загоралась индикация аварийного понижения скорости движения.
– Что случилось? – Ингеборга невольно шагнула ближе к Порфирьеву.
– Шахту трясет, – флегматично объяснил капитан. – Грунты оседают или что-то вроде того. После обмена ударами сейсмическая активность не прекращается, хотя до войны все были уверены, что в этих местах ее быть не может. Не обращай внимания.
Не обращать внимания на сигналы тревоги, подаваемые электроникой лифта, было непросто, и Ингеборга развернулась спиной к панели управления, чтобы не видеть красные индикаторы.
– С нами больше никто не поедет? – девушка обвела глазами пустой лифт.
– Планировалось взять с собой целую экспедицию, – в рычании Порфирьева послышалась усталость, – чтобы кабы чего не вышло с единственным врачом. Но один грузовик сломался, из-за урагана отремонтировать его не успели. Второй грузовик заблокирован первым, он тянул его на буксире и так вышло, что сейчас в ангаре не развернуться. После урагана все замерзло покруче айсберга, полдня будем ворочать технику, чтобы вытащить грузовик. Мы за это время успеем вернуться, пока штиль. Поедем на вездеходе вдвоем. Я его не глушил, так что он почти не замерз. Техники его уже обслужили и загрузили. Остальные ждут нас на поверхности.
Замедление подъема прекратилось, и лифт пошел быстрее. Спустя пять минут двери открылись, и Ингеборга вслед за Порфирьевым перешла в шлюз. Входной шлюз выглядел ничем не лучше и не чище лифта, а внешний ангар вообще производил удручающее впечатление послевоенных руин, наскоро восстановленных из чего придется. Ингеборга грустно вздохнула. По сути, он таким и был: припорошенный черным снегом земляной мешок, вырытый в намертво заледеневшей радиоактивной не то земле, не то грязи. Висящая в воздухе пыль отсвечивала в лучах переносных прожекторных стоек тусклой мутью, и разглядеть крышу удавалось едва-едва. Над головой нависало нагромождение какой-то смеси из грубо сваренных металлических штанг, стоек и разрезанных контейнерных стенок, то тут, то там подпертых такими же грубо сваренными штангами опор. На полу этого кое-как выстроенного ангара в ужасной тесноте располагалась исцарапанная техника, в дальнем углу был не то сложен, не то сброшен в кучу какой-то металлолом. Судя по сильному внешнему сходству, строительство ангара ведется именно из него.
