– А какая красотка…
– И молчит. Уткнется в компьютер и как пропала.
– Повезло, – покивал старик. – Но я бы особо не радовался… Девчонка непроста. Смотри, как бы тебе не пришлось самому готовить, да еще кофе в постель подавать.
– Думаешь? – нахмурился Савва, и оба уставились на меня.
– Старший товарищ дело говорит, – кивнула я. – А имя у вас есть?
– Как же без имени? – хохотнул старик. – Людвиг Аристархович.
– Вот прямо так? – Тут я, малость, притормозила, для начала решив кое-что уточнить. – Людвиг Полонский?
– Точно, – закивал он.
– Заслуженный художник…
– И так далее… – Он протянул мне руку. – Если согласитесь позировать, я вас напишу. Есть у меня цикл «Ангелы и демоны». Ну очень подойдете. С виду ангелок, а из глаз черти поглядывают. Будь я лет на десять моложе, женился бы на вас не задумываясь.
Тут он ткнул Савву локтем в бок.
– Я подумаю, – серьезно ответил тот.
– Как девушку зовут? – совсем другим тоном спросил Людвиг Аристархович.
– Ева.
– Ну надо же, как родители угадали! Пошли чай пить, болтать за чаем всегда приятнее. Через сорок минут народ понабежит… А вас я, в самом деле, с удовольствием напишу, – подмигнул он мне.
Мы прошли в соседнюю комнату, где на подоконнике стояла допотопная плитка с чайником. Чайник фыркал, приподнимая крышку. Старик подхватил его, используя вместо прихватки фартук, достал из шкафчика три чашки и разлил кипяток. После чего придвинул нам большую миску, в которой лежали пакетики с чаем, орехи, печенье и леденцы, все вперемешку.
Дождавшись, когда чай заварится, и сделав пару глотков, Савва спросил:
– Про Константинова ты слышал?
– Слышал, – кивнул старик. – И про то, что вчера ментам копию подсунули, тоже знаю. Кузьмич звонил, его сразу вызвали.
– И что Кузьмич думает по этому поводу?
– Думает, что это проделки старика.
– Серьезно?
– Ну, это он так думает. С Константиновым они друзьями никогда не были.
– Очень извиняюсь, но я за вами не поспеваю, – вмешалась я. – Не могли бы вы ввести меня в курс дела?
– Кузьмич – тот самый эксперт, – пояснил Савва.
– А ты, что же, с Константиновым был знаком? – Такое открытие меня совсем не порадовало.
– Я – нет. Людвиг Аристархович – да. Он входит в попечительский совет нашего музея.
– Неоднократно просил Пикассо продать, – усмехнулся Полонский. – Была у меня такая блажь. Но Константинов уперся, мол, народное достояние. Кузьмич уговаривал его отдать портрет на ответственное хранение музею, но тот ни в какую. Самодур.
– А почему Кузьмич решил, что все это – проделки Константинова?
– Почему? – Полонский сделал еще глоток. – Константинов к искусству совершенно равнодушен. При этом человек скверный, нас дураками считал. Мол, от мазни в восторг приходим. Думаю, он бы портрет с удовольствием публично сжег просто для того, чтобы посмотреть, как мы замрем в священном ужасе, но Пикассо стоит денег, а деньги он уважал. И поиздеваться был не против.
– Что вышло ему боком, раз старик скончался раньше времени.
– Бывает, – пожал плечами Полонский.
– Значит, Константинов сам мог заказать подделку и потирал руки, представляя, что начнется, когда после его смерти портрет передадут в музей?
– Запросто.
– А где тогда настоящая картина?
– В ячейке банка или в любом другом надежном месте.
– Но полиция портрет до сих пор не нашла.
– Значит, плохо искали. Или старик здесь ни при чем, и я зря на него наговариваю.
– Может, правда, портрет где-нибудь в банке? – повернулась я к Савве.
– Константинов запросто мог портрет продать, – с веселым смешком продолжил Полонский. – Мол, ждите, голуби, моей кончины, будет вам счастье. Оттого и не боялся портрет в доме держать.
– Вы о нем, как вижу, невысокого мнения.
– Я бы сказал, крайне низкого. Кстати, Саввушка, а у тебя что здесь за интерес?
– Не у меня, – усмехнулся Долгоруков. – У Евы. Она у Константинова работала, вот и боится, как бы крайних искать не стали.
– Могут, – покивал Полонский.
– Скажи-ка, – заговорил Савва после небольшой паузы, во время которой мы чинно пили чай, – а кто у нас мог портрет сработать?
– У кого хватит таланта и нет ни грамма совести? Архип, конечно. Лично я ставлю на него. Разумеется, если заказ на сторону не ушел.
– Архип? – переспросил Савва.
– Ну да, есть такой фрукт, – продолжил Полонский, обращаясь ко мне. – Запойный. Талантище на троих, но все, что мог, уже пропил. Рисует всякую хрень, а его Машаня все это туристам спихивает. Неплохо, кстати, расходится. Архип мог взяться не только из-за денег, тут еще кураж, мол, смастачу не хуже Пикассо.
– А было чего мастачить-то? – сказал Савва. – Я от живописи человек далекий…
– Ты о том, что любой дурак такое забацать мог? Нет, брат, копировать Пикассо совсем непросто. У него каждый штрих, каждый мазок жизнью наполнен. Я бы не взялся.
– Понятно. Значит, если из наших, то Архип. А где его искать?
– У него мастерская на Нижней Никитской, дом-сталинка. Там и живет. Квартиру давно пропил. Только сейчас говорить с ним бесполезно. Машаня его прибегала с утра, в долг просила, значит, Архип в запое. Надо ждать, когда немного очухается.
– Подождем, – оптимистично отозвался Савва. – За чай спасибо.
Мы поднялись, Полонский проводил нас до двери.
– Заходи, Савва, всегда тебе рад. Полине Сергеевне большой привет.
– Передам, – кивнул Долгоруков.
Меня так и подмывало спросить, кто такая Полина, но я сдержалась, убеждая себя: если старик называет ее по имени-отчеству, то она, скорее, его ровесница. Хотя какое, спрашивается, мне до этого дело?
– К Архипу поедем? – задала вопрос я, когда мы направились к машине.
– Обязательно. – Тут Савва заглянул в свой мобильный и поморщился.
– Что случилось? – кивнула я на телефон в его руке.
– Бабуле приспичило срочно меня увидеть. Десятую смс шлет.
– У тебя есть бабушка? – засомневалась я, хотя чему удивляться?
– Типа того. Вот что, давай я по-быстрому с ней переговорю, а потом поедем к Архипу.
– Конечно. Я могу тебя в торговом центре подождать, через дорогу.
– Поедем со мной, – сказал он, распахивая передо мной дверь «Ленд Ровера».
– А это удобно?
