– Зачем ему тогда встречаться с Любашей? Виктор считает, встреча носила дружеский характер, значит, вряд ли он явился, чтобы вправить ей мозги… Что будем делать?
– Сейчас? Поедем с Веркой встречаться.
– Я думаю, мы правы, – когда он наконец завел машину, сказала я. – Это почти наверняка Осмолов. И фотографии в Оленевке оказались не просто так, Каверина хотели подставить… Олега убили, и след снова ведет к Каверину, – неожиданно подумала я вслух. – Странно. Или нет? Как это может быть связано?
– Скоро узнаем. Потерпи немного.
Верка опаздывала. Я ждала ее в кафе, устроившись в глубине зала. Савва занял столик недалеко от входа. Особых пакостей от судьбы я в настоящий момент не ждала, но присутствие Долгорукова, безусловно, успокаивало.
Наконец, Верка влетела в зал и принялась оглядываться. Я помахала рукой, и она уверенно направилась ко мне. Плюхнулась рядом, с улыбкой сказав:
– Привет.
Но тут же нахмурилась, решив, должно быть, что улыбаться в такое время не стоит.
– Завтра похороны, – напомнила Верка. – Не успели дядю похоронить, и нате вам… Кто бы мог подумать?.. Бедный Олежка.
– Что менты говорят? – спросила я.
– Что говорят? Ничего. Ничего толкового. Типа, друзья у него были подозрительные и все такое. Это у Олега-то! Все его друзья – жуткие зануды, и никого среди них подозрительного я не знаю.
– А Каверин?
– Кто? – не поняла Верка.
– Тебя следователи про него не спрашивали?
– Нет.
– Вроде бы у Олега были долги.
– А… да, про это говорили. Прикинь, он, типа, игрок. Наш Олежка! Этот зануда! Просто не знаешь, кому верить. Если мой братик – игрок и жулик, чего ждать от остальных?
– Почему жулик? – насторожилась я.
– Потому… – тут Верка перегнулась ко мне, понизив голос до шепота, – говорят, это он ограбление организовал. А дружки – бац… короче, избавились от него.
– Это кто такое говорит?
– Матвей, братец наш. По всему, говорит, выходит, ограбление – дело Олежкиных рук. Он бандитов навел. А что, похоже. Если у него долги… Матюхе с какой стати на брата наговаривать?
– А если Матюха сам грабителей навел? – не сдержалась я, о чем тут же пожалела.
Верка вытаращила глаза и смотрела на меня не меньше минуты. Молча. Для нее это рекорд.
– Да ладно, – наконец произнесла она. – А кто тогда Олега убил?
– Ну, дружки… – не нашлась я, что ответить.
– Вот именно, дружки. Все же понятно: кто Олега убил, тот и дядю того…
– Не обязательно. Олег мог догадываться, кто убийца, и от него поспешили избавиться.
– Ужас. О ком же он догадывался?
– Откуда мне знать?
– Но получается, это кто-то из наших. Из родни, я имею в виду.
– Конечно, кто еще мог портрет подменить?
– Какой портрет? – жалобно проблеяла Верка, вновь вытаращив глаза.
– Пикассо. Тот, что возле лестницы висел, на втором этаже. Ты не знаешь?
– Про Пикассо?
– Про то, что подменили?
– Тебе-то откуда это знать?
– Олег сказал, – пожала плечами я.
– А… почему он тебе про портрет рассказал?
– Интересовался, не заметила ли я чего подозрительного, когда раму протирала.
– Что ты меня путаешь? Портрет украли и вернули подделку.
– Это ты все путаешь, – отмахнулась я. – Зачем грабителям что-то возвращать?
– Я ничего не понимаю, – заволновалась Верка, на ее глазах выступили слезы, казалось, она вот-вот расплачется.
– Чего тут не понять? Грабители влезли в дом, украли ценности, в том числе Пикассо. Так?
– Ну…
– А потом зачем-то вернули подделку…
– Но ведь так и было?
– Ничего подобного. Грабители взяли портрет, но уже после выяснили, что это подделка. И его вернули.
– Зачем?
– Затем, чтобы полицейские искали настоящего вора.
Тут Верка дважды хлопнула ресницами.
– Настоящего?
– Ну… того, кто портрет подменил. Яснее ясного, что его свистнули до ограбления, а не после.
– Кому ясно? – Теперь она слегка заикалась.
– Полиции, естественно.
– Это тебе в полиции сказали?
– Не сказали, но это следовало из их вопросов. Нетрудно же догадаться.
– Может, тебе и нетрудно… А по-моему, все это глупость. И Матвей говорит, братец хотел нас облапошить. Навел на дом дяди бандитов. Но перемудрил. Знаешь что, – неожиданно вскакивая, сообщила Верка, – мне пора.
Она достала из кошелька деньги, положила на стол, не дожидаясь, когда официант ее рассчитает, так и не притронувшись к кофе, который успел остыть.
– А что с похоронами? – спросила я.
– Похороны завтра, – ответила она, но чувствовалось, занимают они ее в настоящий момент мало. – Хочешь прийти?
– Наверное, надо. Или нет?
– Вот уж не знаю.
Верка устремилась к выходу, а мне пришлось ждать официанта. Савва, должно быть, расплатился заранее, потому что тут же поднялся и покинул кафе.
Когда я оказалась на улице, Верки поблизости не наблюдалось, впрочем, как и Саввы, а также его джипа. Я мысленно выругалась, хотя, скорее, следовало радоваться. Долгоруков, судя по всему, отправился вслед за Веркой. Я набрала его номер и вскоре услышала:
– Мы тут неподалеку. Сверни за угол и двигай до конца квартала. Твоя Верка пасется возле театра, по дороге кому-то звонила, очень нервничала, но сейчас малость успокоилась.
Слушая Савву, я припустила в нужном направлении, опасаясь, что все самое интересное произойдет без меня. Однако вскоре выяснилось: ничего не происходит, Верка по-прежнему болтается возле театра, а Савва наблюдает за ней, сидя в машине. Его джип я увидела, лишь только свернула, и бросилась к нему бегом. Села рядом с Саввой на переднее сиденье, он сказал:
– Привет. – И кивнул в сторону театра. – Вот она…
Верка, помахивая сумочкой, прохаживалась в сотне метров от нас. Не сказать чтобы выглядела расстроенной или нервной. Скорее, нетерпеливой. Обычное дело, если кого-то ждешь.
Прошло минут пять, прежде чем в поле нашего зрения появился новенький «Фольксваген», притормозил, и Верка бросилась к нему со всех ног. Только она оказалась в машине, как «Фольксваген» рванул с места и вскоре влился в поток транспорта, весьма плотный в это время. Савва отправился следом еще до того, как я успела что-то сказать.
