– Лидия Анатольевна! Признайтесь, вы в списке! Признайтесь! Возьмите нас, мы тоже имеем право! Мы имеем! Почему только вам?!
Лидка растянула губы в улыбке:
– Скажите, пожалуйста, у вас паспорт при себе?
– Паспорт?
Собеседник отвлекся и на секунду ослабил хватку. Лидка рванулась, высвободилась и, волоча за собой Андрея, бегом кинулась на улицу.
– Стой, сука!…
На инструктаже ее предупреждали о чем-то подобном. Человек, внесенный в список, должен хранить это в тайне, иначе ему не добраться до места сбора. Другое дело, как трудно эту тайну сохранить…
На бегу Лидка удивилась себе. Пятьдесят семь лет, больные ноги, а припустила, как спринтер…
Андрей бежал рядом.
Лидка намеренно направилась в сторону берега, как раз туда, откуда через несколько секунд повалит человеческий поток: никто не хочет приближаться к морю, когда небо уже окрасилось красным. Преследователь отстал, потеряв Лидку и ее сына в багровых сумерках, в густеющей толпе, и только тогда Лидка почувствовала, что дрожит, как заяц.
Она чуть было не угодила в ловушку. По собственной глупости. Надо было уходить из дома незаметно, по крышам, ведь еще секунда – и на нее навалились бы вчерашние добрые соседи, сорвали бирки, переломали ребра и ей и Андрею. Как глупо. Господи, как глупо все могло закончиться!…
Прижавшись к стене, она сориентировалась. До сборного пункта оставалось квартала четыре: место встречи «условленных» лиц выбиралось тщательно, с учетом направления движения толпы, с учетом появления глеф, с учетом возможной паники на улицах.
– Всеобщая эвакуация, – бормотали динамики ГО на столбах.
– Дай руку, Андрюша.
Его рука была, как лед.
Люди шли молча, людям предстоял нелегкий путь за город, долгое и мучительное ожидание среди чиста поля, сигнал об открытии Ворот – и давка на их пороге, немилосердная давка, от которой не смогли отучить их ни Зарудный со своими идеалами, ни Стужа со своей муштрой.
Все динамики одновременно прокашлялись. Забормотали тоном выше:
– Говорит штаб ГО… Внимание, глефы! Зарегистрировано появление глеф. Линия обороны – набережная… Набережно-луговая… Набережно-восточная…
Прямо над головой прошли пять или шесть вертолетов. Лидка на минуту оглохла.
– Внимание, глефы! Опасность с моря! Опасность для Подольского района, улицы Яблонского, Почтовой площади! Активизировать эвакуацию в районе улиц Верхний Вал и Нижний Вал!
Лидке наступили на ногу.
– Андрей, вон за тем щитом – видишь? – нам направо…
Не обращая внимания на тычки и крики «куда прешь!», Лидка перестроилась ближе к правому тротуару и, поравнявшись с рекламным щитом (какой-то бред о фруктовом шоколаде), рванула Андрея за руку.
Он был сильный парень, но решительности ему не хватало.
– Не деликатничать! – рявкнула Лидка. – Вперед!
Его ладонь намокла.
До сборного пункта оставалось всего ничего.
– Внимание, говорит штаб ГО… Основное направление эвакуации – проспект Возрождения. Внимание, сейсмическая опасность… Держитесь подальше от ветхих строений! Повторяю, держитесь подальше от ветхих строений!
Лидка хмыкнула. Зачем давать заведомо невыполнимые советы?
– Мама, этот переулок… Тут же старые дома…
– Не бойся.
В следующую минуту действительно тряхнуло. Девятиэтажка, маячившая в конце переулка, задрожала и зашаталась, как ломтик желе. На голову Лидке и Андрею посыпался мусор. Впереди, в десяти шагах, грузно ударилась о землю половинка балкона – с цветочным ящиком, в котором ярко цвели осенние астры.
– Вперед!
Лидка бежала, волоча за собой Андрея, спотыкаясь о камни, задыхаясь от пыли, ловя подошвами трясущуюся землю. Готовая руками отбивать летящие кирпичи, рвать падающие провода – по счастью, тока в проводах не было, они могли сильно поранить запутавшуюся в них жертву, но сжечь уже не могли.
Потом из тучи пыли вынырнуло оцепление. Огромные люди в шлемах и респираторах казались роботами из детских книжек про могущество науки. Лидка рванула цепочку с биркой – зеленый огонек призывно замигал. Андрей медлил; Лидка обнажила и его бирку тоже, тогда оцепление на секунду разомкнулось, пропуская их вовнутрь.
Над головой снова прошли вертолеты. Человек в респираторе плотно, больно приложил Лидкин палец к сенсору на бирке. Потом провел биркой над каким-то своим прибором, и прибор мигнул зеленым. Та же самая процедура повторилась с Андреем.
– В машину, Лидия Анатольевна. В машину, Андрей Андреевич. – Голос из-под респиратора звучал странно, пугающе. Как все, что происходило вокруг.
Машина была снаружи похожа на армейский броневик. Изнутри – на автобус. В машине уже сидели пятеро мужчин и двое женщин, и все молчали. Одна из женщин прижимала к груди расшитую бисером сумочку.
Лидка опустилась на кожаное сиденье, обняла одной рукой присевшего рядом Андрея.
– Вот и все. Ничего страшного. Нас отвезут к Воротам, и мы войдем… – она хотела сказать «войдем первыми», но запнулась.
Андрей молчал. Его трясло.
– Хочешь чая?
Лидка открыла термос. Плеснула дымящегося чая в пластмассовую крышку-стакан; Андрей начал пить и закашлялся.
– Ну все… Теперь ждать.
– Сейчас поедем, – нервно сказал сидящий сзади мужчина. – На нашем пункте еще один человек остался.
– Сколько можно ждать! – срывающимся голосом выкрикнула женщина с бисерной сумочкой. – Может, его уже задавили… Надо ехать!
Андрей вздрогнул, быстро взглянул на обладательницу сумочки, перевел взгляд за окно. Вслед за ним Лидка увидела, как оцепление пропускает кого-то в плаще до пят и как этот кто-то, ступив два шага, падает на землю.
Один из людей в респираторах заглянул в машину:
– Кто-нибудь из мужчин, помогите!
Первым вскочил Андрей, Лидка не успела и слова сказать. Сжав руки на поручне, она смотрела, как Андрей помогает идти к машине пожилой женщине с рассеченным лбом, с залитым кровью лицом.
– Зацепило, – сказал все тот же нервный мужчина. – Или кастетом заехали. Может быть.
Бирка с зеленым огоньком болталась у женщины поверх плаща. Андрей помог опоздавшей забраться на подножку, двое мужчин помогли ей усесться, одна из женщин уже держала в руках аптечку. Лидка механически полезла за индивидуальным пакетом, развернула, положила на рану стерильный слой ваты – женщина застонала.
– Андрей, помоги… Андрей?!
Он стоял рядом с машиной. Не торопился садиться; человек в респираторе что-то крикнул ему, Андрей ответил, но Лидка не разобрала ни слова. Потом сын повернул голову, и Лидке показалось, что через темное стекло она видит его виноватые глаза.
