Разрешение его сомнений, загадочное и смутное, ожидало его в темноте дождливой ночи, где-то между его походной палаткой и стенами Мюре. Педро выполнит свой договор с Богом.
Педро больше не мог жить в сомнениях. Он должен был знать, осуждал ли Бог его помощь катарам и неповиновение Риму.
Хайме, вздрогнув, очнулся от своего сна. Он помнил все так, словно это произошло минуту назад. Снова прошлое и настоящее пересекались. И опасность ощущалась, как нечто реальное и ощутимое, идущее не только из прошлого. Опасность ждала его в будущем. Очень, очень близком будущем.
Воскресенье
64
Рассвет занялся где-то среди облаков над Атлантическим океаном, и почти сразу начали подавать завтрак. Хайме так и не смог больше заснуть после увиденного сна, мысли не давали покоя, против его воли рождаясь в голове.
Его наполняло возбужденное удивление и смятение: воспоминания пришли сами по себе! Он вернулся в свою жизнь XIII века сам, независимо от Монсегюра, его необычного напитка из кубка, гобелена, Дюбуа. Он знал, что подобное случалось и с Карен, и его восхищало произошедшее с ним.
После завтрака удивление сменилось любопытством.
Им овладело острое желание узнать развязку битвы и судьбу Педро и Корвы. Были ли они вместе до конца жизни?
Педро, король. Педро, мужчина. Возможно, просто игрушка в руках соблазнительной окситанской дамы. Разрывающийся между двумя обетами. Между двумя богами. Полный сомнений, он шел в бой, предоставив настоящему Богу или, быть может, случаю судить, был ли он на верном пути или ошибался. Страшась потерять свою душу для вечности и готовый отдать свою жизнь, чтобы спасти любовь. Хайме почувствовал большую нежность к Педро.
Рыцарь без страха и упрека, который пришел на помощь своей даме, чтобы все за нее отдать, сразиться с самыми значительными противниками своего времени: Папой и крестоносцами.
Образ походной палатки, освещенной светом шестисвечного канделябра, все еще стоял перед его глазами. Вероятно, это был самый могущественный король своей эпохи, но в одиночестве ночи, молясь перед крестом из своего меча, воткнутого в землю, Педро был просто человеком. Вечным человеком. Тем, который прожил не раз и не два на протяжении тысячелетий и сейчас чувствовал себя одиноким, со своими сомнениями, и страхами, и опасностью, которая подстерегала его снаружи, как голодная волчица. Но он никогда не смог бы убежать.
Он мог бы вскочить на самого быстрого скакуна, домчаться до берега и сесть на первое попавшееся рыбацкое судно. Мог бы доплыть до острова драконов и единорогов и спрятаться там в самом глубоком гроте. Но никогда он не смог бы убежать ни от самого себя, ни от лихорадочного желания быть любимым своей любимой. Поэтому, несмотря на опасность и страх, он не сбежит, а на следующий день выйдет на бой в поисках своей судьбы и встретит ее лицом к лицу, какой бы она ни была. Так делали столько мужчин из века в век. И столько мужчин и женщин поступают так и сейчас, каждый день своей жизни. Неизвестные жизни неизвестных героев, оседлавших автобусы и автомобили, боровшихся со своим страхом, защищавших свою маленькую свободу, свое достоинство и любовь.
Хайме смотрел на похожие на вату облака под самолетом и прихлебывал кофе. Потом взглянул на часы: в Лос-Анджелесе было три часа утра. Он закрыл глаза и снова предался мыслям. Куда его заведет это приключение? Оно принадлежало настоящему времени. Но которое время было настоящим? Настоящее Хайме было будущим для Педро. Будущее Педро было прошлым для Хайме. Сколько реинкарнаций он пережил? В скольких из них Карен была рядом? Сколько их еще будет? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Стало грустно. И захотелось того, чего он давно не делал. Помолиться.
Католическому Богу. Милосердному Богу катаров. Единственному Богу. Или никакому.
Он зашептал:
«Отче наш…»
«Долетел хорошо. Целую. Педро».
Хайме убедился, что сообщение ушло, и стер все его копии.
Так было условлено. Никаких телефонных звонков ни в корпорацию, ни Карен домой, общение только через Интернет было намного надежнее. Компьютер Карен был защищен двойным паролем, и она тоже сотрет сообщение Хайме, как только прочтет.
Подключил компьютер — вот первое, что Хайме сделал, зайдя в свой номер, так он поступал по привычке в каждом новом отеле. Он просмотрел почту. Пара сообщений. От Карен — ничего.
После он осмотрелся, понимая, что эта комната станет его домом на целую неделю, и распаковал багаж.
Он очень устал. Кровать притягивала, как магнит, но он не собирался поддаваться искушению. Хайме умылся и надел плащ. Прогуляться пару часов по улицам Лондона или пройтись по меланхоличному Гайд-Парку — вот что было сейчас в самый раз. Позже, после душа и легкого ужина, он заснет намного крепче.
Понедельник
65
Хайме проснулся в пять утра, скорее всего, услышав что-то необычное. Не получалось вспомнить, что именно, и это беспокоило. Хайме включил компьютер и открыл электронную почту. Было девять вечера в Лос-Анджелесе, а Карен все еще не ответила на его сообщение. Она еще в Монсегюре? Что-то случилось? Из-за отсутствия Карен болело сердце.
— Боже! Хоть пару строчек, чтобы знать, что все в порядке!
Снова вернулось предчувствие опасности, оставляющее горький привкус во рту. Опасность скрывалась за викторианской мебелью, порхала вокруг него, как невидимая летучая мышь. Или, может быть, сторожила за дверью? Он ее не видел. Но чувствовал. Что-то должно было произойти. Хайме чувствовал себя таким одиноким, как будто он один не спал во всем спящем Лондоне. Обычно, если ему не спалось из-за разницы во времени или какого-то беспокойства, он прибегал к книге. Или работал на компьютере над текущими делами. Но сегодня не мог. За окном виднелась одинокая улица, сверкающая каплями непрекращающейся мороси. Хайме надел спортивные брюки, толстый шерстяной свитер, кроссовки. Сверху плащ. Вышел из отеля и нырнул в город, меряя широкими шагами его тротуары.
Его первое утреннее совещание в офисе было с европейским шефом департамента внутреннего аудита корпорации. Затем с одной из асессорских групп. Они просмотрели основные пункты последних внешних аудиторских проверок.
Все было обычно. Ничего такого, что могло бы оправдать его приезд. Все правила и законы соблюдались, и ничто не указывало на то, что обман, процветающий в продюсерской сфере в Соединенных Штатах, отразился на европейском дистрибьюторском департаменте. Хайме прекрасно мог бы разобраться в основных пунктах из Лос-Анджелеса, просто просмотрев отчеты и выяснив кое-что по телефону. Приезд сюда был потерей времени.
Ближайшие дни он должен посвятить отчетам департаментов кино, видео и телевидения, проверить непосредственно магазины с логотипом «Игл», продававшие футболки и сувениры с символикой студии. Он займется и менее важными вопросами, выполнением некоторых лицензионных контрактов.
