Алиса закрыла глаза и вздохнула, когда руки мужа прижали ее к себе, точно так же, как и в былые времена, когда она обманывала себя, что у нее с Винном нормальные отношения, без секретов и тайных планов.
Он погладил ее по бедру.
— Я бы воспользовался презервативом, но, поскольку ни ты, ни я ни с кем не спали, пока были порознь, думаю, что все будет в порядке. Я полагаю, у тебя все еще стоит контрацептивный имплантат?
У Алисы внутри все сжалось. Она должна была обновить вшитый в руку имплантат пару месяцев назад, но отложила встречу с доктором. Почему она пропустила срок? Да потому что все равно не спала с мужчинами и была не в состоянии даже думать о ком‑то другом, кроме Винна.
Поможет ли просроченный имплантат не забеременеть? Оставалось только надеяться…
И все же в глубине души Алиса представила себе своего ребенка, который бы выглядел точно так же, как Винн. Нет! Нет! Она не должна думать об этом. Не должна! Но такие предательские мысли в последнее время все чаще приходили ей в голову. Алисе было уже почти тридцать лет. Мать родила ее в восемнадцать, а Айзека — в двадцать восемь. Но разве можно думать о материнстве ей?..
Алиса отбросила эти мысли и улыбнулась Винну:
— Да, имплантат все еще на месте.
Он медленно обвел пальцем ее пупок.
— Ты единственная, с кем я занимался сексом без презерватива.
— Потому что мы были женаты?
— Не только поэтому… Я не чувствовал, что с другими у меня могут сложиться серьезные отношения — такие, как у нас с тобой.
Алиса опустила глаза, рассматривая темную щетину на подбородке мужа.
— Наш брак мог бы стать успешным, только если бы я кидалась стремглав исполнять каждую из твоих команд. Но я не собиралась и не собираюсь так поступать.
Винн с задумчивым видом откинул волосы с ее лба.
— Возможно, ты права. Нам надо было закрутить бурный роман, а после разбежаться.
Алиса провела пальцем по его животу и игриво спросила:
— Помнится, я предлагала потереть тебе спинку. Ну что, надумал?
Его глаза сверкнули веселым предупреждением. — Считай, ты меня уговорила…
А затем его губы снова прижались к ее губам.
Глава 5
Алиса выскользнула
из виллы и, немного отойдя от нее пешком, остановила такси.
— В аэропорт, пожалуйста, — сказала она водителю, откинулась на сиденье и вынула из сумочки телефон.
Алиса собиралась забронировать билет на рейс, пока добирается до аэропорта, но, взглянув на экран телефона, увидела, что он почти полностью разряжен. Ну почему она не подумала о том, что его нужно зарядить? Не важно. По крайней мере, если вообще отключить телефон, Винн не сможет ей позвонить. Позже она свяжется с Айзеком, чтобы все объяснить и извиниться за горькое разочарование, которое ему придется испытать по ее вине. А сейчас надо забронировать билет до Лондона, как только она доберется до аэропорта.
Алиса полезла в сумку за своим паспортом, но не обнаружила его. Она вывалила все содержимое сумки прямо на сиденье такси. Ей хотелось кричать и лупить кулаком по сиденью, пока не лопнет обивка. Как мог Винн так поступить? Это ведь настоящее похищение человека! Он тайком вытащил паспорт из ее сумки! Она всегда знала, что он готов на все ради достижения своей цели, но это уже просто нелепо! Почему он так упорно хочет заставить жену остаться с ним? Из‑за своего деда? Или это своего рода месть?
— С вами все в порядке? — спросил водитель.
Алиса выдавила из себя улыбку.
— Э‑э‑э… я передумала. Вместо аэропорта я поеду в отель. — Она выпалила первое пришедшее ей на ум название гостиницы — той, куда вместе с Винном однажды зашла выпить после посещения какого‑то концерта.
Алисе не оставалось ничего другого, кроме как вернуться на виллу и потребовать у Винна свой паспорт. Но она сделает это только утром. Пусть муженек, волнуясь, проведет бессонную ночь, как и она сама накануне. Это послужит ему хорошим уроком.
Едва Винн поговорил с коллегой по работе, как снова зазвонил телефон. Сердце подпрыгнуло, когда на экране высветился номер больницы. Винн провел там всю прошлую ночь в приемном покое, желая дождаться, когда деда повезут из операционной. Но возникло какое‑то осложнение, и пересадка затянулась за полночь. Лишь под утро Винн покинул больницу, предварительно побеседовав с хирургом, который сказал, что еще рано делать оптимистические прогнозы о результате операции.
Поэтому, увидев, что звонят из больницы, Винн мысленно приготовился к худшему.
— Винн Гальярди слушает.
— Синьор Гальярди, состояние вашего деда на данный момент удовлетворительное, пациент стабилен. Он находится в отделении интенсивной терапии. Мы позвоним вам, если произойдут какие‑то изменения.
— Спасибо, — только и смог вымолвить Винн, потому что горло сжало от нахлынувших эмоций. Снова обретя через несколько секунд дар речи, он добавил: — Могу ли я его увидеть?
— Лучше отложите ваш визит до завтра или даже послезавтра, — посоветовал доктор. — Ваш дедушка сейчас неважно выглядит и все равно не узнает о вашем посещении. Пару дней мы будем держать его на аппарате искусственного дыхания, чтобы помочь ему преодолеть самый сложный период после операции.
Закончив разговор с доктором, Винн подумал, что за последние тридцать лет все изменилось. Раньше родственников пациентов часто защищали от истины из‑за чувства сострадания. Но Винну необходимо было знать все о состоянии своего деда, а не оставаться во тьме неведения, как это было с ним в возрасте четырех лет, когда он ждал, что мама скоро вернется домой, а между тем ее тело уже лежало в больничном морге. Винн верил, что, если бы ему рассказали о смерти матери раньше, а не скрывали до последнего, он справился бы с шоком и болью гораздо проще. А ему даже не дали возможности попрощаться с матерью, увидеть ее в последний раз. В течение многих мучительных лет Винн обманывал себя, пытаясь верить в то, что мама на самом деле не умерла, что она просто ушла и однажды вернется и обнимет его.
Но, разумеется, она не вернулась…
Винн ненавидел вспоминать о своем одиноком детстве. В четыре года он лишился любящей матери. Его отец никогда не уделял много внимания сыну. И вовсе не из‑за того, что так сильно скорбел о потере жены. Он хоть и был искренне опечален ее смертью, но уже через месяц после похорон завел себе любовницу — первую из целой череды его женщин, сменявших друг друга. Винн научился скрывать от отца неодобрение его поведения и свою скорбь по матери. Он запер свое горе глубоко внутри вместе с остальными чувствами, потому что это был единственный способ не сойти с ума от пережитой трагедии. Однако дед и бабушка поняли, что творится в душе внука. Они никогда не заставляли его говорить об этом, но Винн знал, что они осознают его глубокую печаль и делают все возможное, чтобы компенсировать ребенку нехватку родительской любви…
