— Когда меня нет дома. Навестила? Я провожу тебя.
Сын выгонял маму, ну и что? У Лоры кредо: пустяки не стоят того, чтобы запускать их в сердце. Но когда она и Петя вышли на площадку перед квартирами, он неожиданно взял более резкий тон:
— Чего тебе надо?
— Разве я не могу посмотреть, как живется моему сыну?
— Странно слышать это от тебя, — угрюмо произнес Петя. — Ты не опоздала? Следовало интересоваться моим житьем-бытьем, когда мне было двенадцать-тринадцать лет, когда был подростком, студентом. Тогда мне нужна была забота и опека, но меня всем этим обеспечили другие люди. А сейчас я взрослый дядя и самостоятельный.
— Петенька, я же тоже хочу принять участие в твоей судьбе…
— Вот этого не надо! Твоего участия мне не надо. Уже накрутила в голове планов громадье и пришла доставать Алику? Запомни: моя жизнь — не твоя, я буду распоряжаться собой, а не ты. Услышала меня или, как всегда, у тебя временно наступила глухота?
— Как ты несправедлив ко мне, — вздохнула Лора.
— Не тебе о справедливости говорить, ты не находишь? — холодно заметил сын. — Не вздумай навредить нам с Аликой и без меня не смей приходить к моей жене, ты поняла? Всего доброго.
Она вышла из подъезда и, брезгливо обходя устойчивые лужи, добралась до заасфальтированной дороги, а за углом ее ждал автомобиль. В машине Лора посмотрела на Светика, которую порадовать было нечем, но лишить надежды милое создание со всемогущим папой нельзя:
— Знаешь, Светик, кто не проигрывает? Терпеливый.
Тем временем у сына усаживались за стол. И суета за обедом — кому следовало подать вазу с хлебом, кому-то не хватило ложки, дети тарахтели без умолку — уже в этом доме стала привычной, в какой-то степени ритуалом. А как только немного угомонились, тут-то Петя и выдал:
— Значит, так, Алика. Получаешь паспорт, и мы идем расписываться, но на моих условиях.
— Охренеть, — тихо высказался Ник, перестав жевать.
— Тебе что-то не нравится? — нахмурился Петя, глядя на друга.
— Нет, мне все нравится, все! — заверил Ник. — Особенно обед.
— Петя… — едва вымолвила Алька, приложив ладони к груди, а в глазах появились шары из слез, готовые на радостях пролиться ручьями. — Я согласна на все твои условия. Петя, ты… ты спас нас. Спасибо, я… никогда не забуду…
— Эмоции в сторону, я тороплюсь.
Кого-то он себе напомнил категоричным тоном, кстати, без эмоций. Кого же? Петя не вспомнил, только понял, что ему не нравится свой собственный тон, он переключился на обед и тех, кто сидел за столом. Но с каким же воодушевлением Аля подавала блюда, принимала грязные тарелки (к счастью, у Пети посудомоечная машина), она реально порхала.
* * *
Есть ситуации, когда и закаленного от сантиментов Чернового можно смутить. Перед ним симпатичный, улыбчивый, темноволосый и кареглазый молодой человек лет тридцати пяти, но в инвалидной коляске. В трехкомнатной квартире, при всем при том небольшой по площади, одну из комнат выделили ему под кабинет, туда и провела следователя славненькая девчушка — наверное, сестра Орехова. Здесь царил беспорядок — компьютерное железо на полках выглядело заброшенным складом всего ненужного, но судя по системным блокам там же, Леонид занимается ремонтом и собиранием компьютерной техники. Стационарный комп находился в углу рядом с окном, на котором стояли две большие фаянсовые кружки и ваза с фруктами. Ноутбук с планшетом лежали на софе, на которой и расположился Черновой, изучая улыбчивого инвалида.
У Леонида Орехова хватает мужества и силы не на грязных сплетнях строить свой блог, а глубоко копать тайные тропы, что обязан делать Андрей Максимович и его коллеги, однако… Это и смущает — однако! Тем не менее он, абсолютно здоровый, приехал за помощью к калеке, поэтому немножко неловко, но Черновой протянул ему отпечатанные цитаты, принадлежащие Орехову, тот прочел вслух:
— «Хочется спросить господина Кривуна: почему вы все время работаете в тандеме с господином Джибудой, прокурором одного из самых крупных районов города? Надеюсь, не потому, что он ваш зять?» — Леонид вернул Черновому лист. — Это цитата из моей статьи.
— Поэтому я у вас, — сказал Андрей Максимович, пряча лист в папку. — Мне бы хотелось подробнее узнать об этих людях…
— А мне бы не хотелось окончательно стать трупом.
Собственно, одной фразой Орехов, не желая того, многое рассказал, но Андрею Максимовичу нужны подробности. А еще лучше — получить свидетельские показания с автографом, но пока рано об этом заикаться, сейчас достаточно спросить:
— Что значит — окончательно? О чем вы?
— Надеюсь, у вас в кармане не припрятан диктофон?
— Не припрятан, — сказал правду Черновой. А оперативников учил записывать на диктофон диалоги со свидетелями, не доверял их убогой памяти. — Не бойтесь, Леонид, все, что вы расскажете, останется в этой комнате. Мне очень нужно знать об этом тандеме.
— Зачем? — недоуменно пожал плечами Орехов. — Вы им предъявите обвинение, арестуете, доведете дела до суда? Ведь нет же!
Как знакомо Черновому неверие в правоохранительные силы, сотрудники Вольской тоже не дали показаний из страха перед кем-то высоко сидящим.
— Я сделаю все, что от меня зависит…
— А что от вас зависит? — неоскорбительным тоном спросил Орехов. — Ровным счетом ничего. Вас подомнут, и все останется как прежде.
— Это всеобщее заблуждение. В конце августа убита бизнес-леди Вольская Зоя Павловна, я расследую ее убийство. Но в то же время, как показали свидетели, был убит Кривун и два его… сопровождающих. Только вот трупы всех троих не найдены, исчезли с места преступления.
— Охранника, — внес уточнение Орехов, видимо, для него это имеет какое-то особое значение. — У Кривуна два охранника, один исполнял обязанности водителя как на государственном окладе, ему ведь личный водитель положен, так и в свободное от службы время, за это платил сам Кривун. Боялся, сволочь. И все-таки до него добрались.
— Вы отлично осведомлены…
— Я занимался этой ОПГ. Почему смотрите так удивленно? Вы впервые слышите аббревиатуру? Организованная преступная группировка.
Ироничную тональность дополнила издевка, Андрей Максимович прекрасно понимал отношение Леонида, следователи и полиция, ФСБ и прокуратура обязаны по долгу службы… в общем, не об этом пришел поговорить Черновой и чувствовал, что не пробьет стену сопротивления Орехова. Мысленно он подбирал нужные слова, чтобы эмоциональными они были, главное, убедить поделиться информацией, а тот вдруг заговорил сам:
— Я подготовил несколько статей о том, как кошмарят бизнесменов города, и о том, как государственные чинуши вместе с силовиками удовлетворяют личные интересы.
— То есть отжимают бизнес. Как?
В комнату вошла девушка, встретившая Чернового, в руках она несла поднос с чашками, заварочным чайником, вазой с конфетами и печеньем. Все поставила на столик с колесиками и прикатила его к мужчинам.
