– Нет! – застонала Энни.
– Дэриус не убийца! Он не смог бы!
– Смог бы, – проворчал
Ванча. – У него нет выбора. Как только вампирец чувствует вкус крови, его
убеждения поглощают его. Он входит в своего рода транс и пьёт, пока он не
истощит источник. Он не может остановиться.
– Но должен быть способ
помочь ему! – настаивала Энни. – Врачи… Хирургия… Лекарства…
– Нет, – сказал Ванча. –
Это не человеческая болезнь. Ваши доктора могли бы изучить его, и ограничивать,
когда он питается. Но вы бы хотели, чтобы ваш сын провёл всю жизнь в тюрьме?
– Кроме того, – сказал
я, – они не смогут остановить его, когда он станет старше. Как только он
получит свою полную силу, он станет невероятно сильным. Им нужно будет держать
его в коме, чтобы контролировать.
– Нет! – закричала Энни,
её лицо потемнело от гнева. – Я не допущу этого! Должен быть способ спасти его!
– Есть, – сказал я, и
она немного успокоилась. – Но это опасно. И это не вернёт его гуманность –
только сделает его другим участником ночи.
– Не говори загадками! –
огрызнулась Энни. – Что он должен сделать?
– Стать вампиром, –
сказал я.
Энни смотрела на меня с
недоверием.
– Это не так плохо, как
звучит, – быстро продолжил я. – Да, он будет медленнее взрослеть, но с этим вы
могли бы справиться. И да, он должен будет пить кровь, но он не будет вредить,
когда пьёт. Мы научим его справляться со своими убеждениями.
– Нет, – сказала Энни. –
Должен быть другой способ.
– Его нет, – раздражился
Ванча. – И даже этот путь не является бесспорным. И безопасным.
– Я должен буду
обменяться с ним кровью, – объяснил я. – Накачать клетки вампира в его тело и
забрать клетки вампирца в себя. Клетки вампира и вампирца начнут атаковать друг
друга. Если всё пройдёт хорошо, Дэриус станет полувампиром, а я продолжу быть
тем, кем и был.
– Но если всё пройдёт
плохо, ты станешь полувампирцем, а Дэриус не изменится? – предположила Энни,
дрожа от мысли о такой ужасной судьбе.
– Нет, – сказал я. –
Хуже. Если всё пройдёт плохо, я умру – также как и Дэриус.
После этого я ошеломлённо
расслабился и ждал её решения.
Глава 4
Энни это не нравилось –
никому не нравилось – но мы в конечном счёте убедили её, что это единственный
выход.
Она хотела подождать,
обдумать это и обсудить с её врачём, но я сказал ей сейчас или никогда.
Ванча и я должны были
выполнить эту миссию, " я напомнил ей. Мы можем больше не вернуться"
Когда мы сначала обсудили
переливание, Ванча добровольно вызвался. Он думал, что для меня пробовать не
безопасно. Я был посреди чистки — мои клетки вампира занимали места клеток
человека, превращая меня в полноценного вампира, и мое тело было в состоянии
постоянного изменения. Но когда я нажал на него, он признал, что не было
никакой реальной причины думать, что чистка как-то повлияла бы на процедуру. От
этого могла быть даже польза — с тех пор мои клетки вампира были гиперактивны,
у них могло быть больше шансов уничтожить клетки вампирца.
Мы попытались расспросить
Эванну об опасностях. Она могла заглянуть в будущее и сказать нам, пройдёт всё
успешно или нет. Но она отказалась ввязываться.
– Это меня не касается,
– сказала она. – Я не буду это комментировать.
– Но это должно быть
безопасно, – нажал я, надеясь на заверение. – Нам предначертано снова встретить
Стива. Мы не сможем этого сделать, если я умру.
– Ваше финальное
столкновение со Стивом Леонардом отнюдь не высечено на камне, – ответила она. –
Если вы умрёте раньше, он станет Властелином Теней и война качнётся в сторону
вампирцев. Не думайте, что вы неуязвимы перед опасностью из-за вашей судьбы,
Даррен – вы можете, а, возможно, и умрёте, если попытаетесь это сделать.
Но Дэриус был моим
племянником. Ванча не соглашался, – он предпочёл бы забыть на время о Дэриусе и
сосредоточиться на Стиве, – но я не мог оставить мальчика в такой опасности,
нависшей над ним. Если я мог спасти его, я должен был.
Мы могли провести переливание
крови с помощью шприцов, но Дэриус настаивал на традиционном способе с
кончиками пальцев. Он был взволнован, несмотря на опасность, и хотел сделать
всё старым путём.
– Если я собираюсь стать
вампиром, я хочу быть истинным вампиром, – ворчал он. – Я не хочу скрывать свои
метки. Всё или ничего.
– Но будет больно, –
предупредил я его.
– Меня это не волнует, –
фыркнул он.
У Энни оставались сомнения,
но в конце концов она согласилась на этот план. Она бы не сделала этого, если
бы Дэриус колебался, но он стоял на своём с мрачной решимостью. Я не хотел
допустить этого – и не говорил этого громко, – но у него был общий с отцом
взгляд. Стив был безумно злым, но он всегда делал то, что собирался сделать,
ничто не могло изменить его намерение. Дэриус был таким же.
– Я не могу поверить,
что это происходит, – вздохнула Энни, пока я сидел напротив Дэриуса и готовился
вонзить ногти в кончики его пальцев. – Ранее сегодня вечером я думала только о
завтрашнем походе по магазинами и была здесь, чтобы впустить Дэриуса, когда он
придёт из школы. Тогда мой брат возвращается в мою жизнь, и говорит мне, что он
– вампир! А теперь я привыкаю к мысли, что могу потерять его так же быстро, как
и нашла – и моего сына тоже!
Она почти отказалась, но Элис
подошла к ней и мягко сказала:
– Хотели бы вы потерять
его пока он человек, или когда он станет убийцей, как его отец?
Это было жестоко, но
стабилизировало нервы Энни и напомнило ей, что поставлено на карту. Отчаянно
дрожа, бесшумно плача, она отступила и позволила мне продолжить.
Без всякого предупреждения я
вонзился ногтями в нежную кожу на кончиках пальцев Дэриуса. Он взвизгнул от
боли и дёрнулся в кресле.
– Не надо, – сказал я,
когда он поднес пальцы ко рту, чтобы облизать их. – Пусть кровоточат.
Дариус опустил руки. Треща
зубами, я когтями правой руки сделал рытвины на кончиках пальцах левой руки,
потом наоборот. Кровь хлынула с десяти мясистых весен. Я нажал мои пальци над
пальцами Дариуса, и держал их в то время как моя кровь течёт в его тело, а его
кровь в моё.
Мы оставались в захвате в
течении двадцати секунд… тридцати… больше. Я мог чувствовать клетки вампирца
как только его кровь влилась по моим венам, зуд, сжигание, шипение. Я
игнорировал боль. Я мог видеть, что Дариус тоже чувствовал изменения, и это
приносило ему боль больше чем мне. Я прижался ближе к нему, таким образом, для
него было не возможно отделиться.
